Это под пальцы попалась шпулька от швейной машины. Девушка надела ее,
подобно обручальному кольцу, на безымянный палец, отогнув лепесток
крепления. Никелированное острие блеснуло в свете лампы, как железный
коготь.
Кошка облизнулась, сдернула перчатку и продолжила работу.
Через час окно на втором этаже старого дома со звоном вылетело в
ночной холод, разгоняя перепуганных котов. Тихий кошачий плач наполнил
улицу, он усиливался, рос, и, дойдя до апогея, замер.
В это время одна кошка призналась своей подружке:
- Знаешь, киса... Не знаю как тебе, но мне сейчас гораздо лучше!..

Утро выдалось хмурое и пасмурное. Серое небо, как тяжелое одеяло,
придавило город. Настроение природы совпадало с настроением граждан,
начинающих потихоньку оправляться от потрясений вчерашнего вечера. На
улицах было пустынно и тихо. И только возле большой скульптуры атланта,
держащего на плечах модель атома, толпился народ в ожидании выступления
мэра. Площадь была совершенно непригодна к проведению на ней каких-либо
мероприятий и поэтому здесь, прямо на ступенях городского парка, была
установлена небольшая трибуна, а внизу под лестницей расставили стулья для
почетных гостей.
Мэр быстро подошел к трибуне и, облокотившись на нее, обвел
присутствующих напряженным взглядом. Сидящий слева от него мистер Шрекк
слабо кивнул. Мэр начал:
- Дамы и господа! Сегодня я хочу подвергнуть критике тот хаос,
который творится сейчас в нашем городе. Это должно прекратиться и будет
прекращено. Мы не допустим, чтобы такой большой и процветающий город, как
наш, терроризировала шайка каких-то клоунов! По-видимому, они решили, что
им все дозволено? Но это - их большая ошибка. У нас хватит средств и
выдержки, чтобы положить конец этому вопиющему безобразию. Наш город,
господа, распадается на части, вместо того, чтобы быть монолитным, как
скала, как глыба, для отражения надвигающейся опасности. И мы - я и мэрия
- полны решимости прекратить эти безобразия. То, что произошло вчера, не
должно больше повториться никогда!
Слушатели одобрительно зашумели.
- Я знаю, - продолжал мэр, - может, сегодня и не стоит об этом
говорить, но тем не менее, сейчас Рождество. Нужно веселиться и хоть на
время забыть о неприятностях. Я говорю это не как чиновник, а как муж и
отец.
Мэр указал рукой в сторону сидящей справа от него женщины, держащей
на руках маленького ребенка, одетого в красный комбинезон Санта-Клауса с
оторочкой из белого меха. Все с умилением смотрели на эту настоящую
американскую семью и никто не заметил, как сзади, делая сальто и кульбиты,
приблизился щуплый человек, одетый в шутовской наряд. Он подбежал к жене
мэра и, выхватив ребенка из ее рук, ринулся к трибуне, оттолкнув плечом
опешившего мэра.
- Я не буду говорить долго, - улыбаясь и показывая гнилые зубы,
проговорил он. - Я буду говорить коротко. Спасибо.
Растолкав бросившуюся было к нему охрану, он перекувырнулся через
голову и покатился в толпу. Люди шарахались от него, как от бомбы.
Прижимая к груди ребенка, клоун высоко подпрыгнул, еще раз перевернулся в
воздухе и нырнул в открытый кем-то канализационный люк.
Жена мэра вскрикнула и упала без чувств. А все собравшиеся бросились
к зловещему отверстию, всматриваясь и вслушиваясь в зияющую темноту, не
смея произнести ни звука.
Из люка послышался детский плач и чей-то истошный крик.
- Нет! Нет! Это человек-пингвин! - раздавалось из мрака. - Забери,
забери ребенка! Забери, только мне ничего не делай! - верещал
омерзительным голосом кто-то внизу.
Через мгновение все стихло. Толпа безмолвствовала. И вдруг в гробовой
тишине из люка показалась лысая блестящая голова человека с гигантским
птичьим носом и большими синими губами под глубоко посаженными черными
глазами. Он медленно поднимался, держа в уродливых руках-ластах громко
плачущего ребенка.
Люди хором ахнули и стали испуганно отступать, оглядываясь друг на
друга, освобождая дорогу. Никто не решался приблизиться к тому странному
полу-человеку, полу-пингвину. Только вездесущие, безрассудно смелые
репортеры, наконец сумевшие пробить живой заслон, придвинули к нему свои
микрофоны, направили объективы фотоаппаратов и телевизионных камер.
Пингвин вышел из люка и, быстро перебирая кривыми коротенькими
ножками, подошел к мэру. Тот, как во сне, взял из его рук ребенка и
передал жене, которая только что пришла в себя. Она обняла младенца и,
прижав его к груди, поспешила укрыться от бросившихся было к ней
репортеров за непроницаемыми спинами охраны.

Альфред придвинул стремянку и, взобравшись на нее, прицепил к
верхушке елки маленького серебряного ангела с расправленными крыльями.
Брюс подал ему шар и, подойдя к телевизору, покрутил ручки настройки.
На экране появилось взволнованное лицо спецкора.
- Это произошло несколько минут назад, - проговорил он, тяжело дыша в
микрофон. - В сквере, где проходил митинг, организованный мэрией,
таинственный Пингвин спас жизнь ребенку мэра. Он появился совершенно
внезапно...
На экране замелькали лица мэра, шерифа, Макса Шрекка, полицейских.
Брюс увеличил громкость и уселся на диван.
Камера подъехала к странному маленькому человеку.
- Я хочу только одного, - заявил тот, - найти своих родителей: маму и
папу. Выяснить, кто они и кто я. А затем вместе с ними постараться понять,
почему они сделали то, что, по-видимому, считали необходимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119