Он отстранился и заглянул ей в глаза:
– Меня позвал барон.
Симона кивнула, улыбаясь сквозь слезы:
– Я знаю.
Дидье оглянулся, потом вновь посмотрел на Симону, которая неуверенно произнесла:
– Дядя Жан нам не дядя. – Потом улыбнулась и спросила: – Почему бы тебе не подойти к нему?
Жан не шевелился. Он стоял в нескольких шагах от них, упираясь в пол концом шпаги. Глаза француза блестели от слез.
– Дидье? – хрипло спросил он и уронил шпагу. Та со звоном упала.
Дидье рванулся с места, громко топая, подбежал к Жану и прыгнул в его объятия:
– Папа!
– Мальчик мой! Сынок! – Жан закружился на месте. – Как я скучал по тебе!
Симона оглянулась на Николаса. Тот стоял на коленях перед Женевьевой и обнимал ее плечи. Женевьева тихонько плакала. Симона не могла понять выражения в глазах Ника. Что это было – облегчение, грусть, сочувствие?
Жан остановился. Дидье повис на его руках.
– Ты можешь остаться? – с тревогой спросил Жан, как будто знал, какой услышит ответ.
Дидье покачал головой:
– Я соскучился по маме.
– Я понимаю, малыш, понимаю, – прошептал Жан.
– Папа? – позвал Дидье.
– Да, сынок.
Дидье ткнул пальчиком ему в грудь:
– У тебя ничего нет поесть?
Симона не сдержалась и громко рассмеялась, рядом, к ее удивлению, ухмыльнулся Ник.
Жан неохотно опустил Дидье на пол и полез в сумку у себя на поясе:
– Так, что мы тут имеем? Посмотрим… Ты любишь цукаты?
Дидье кивнул, взял из его рук маленький кусочек, почти крошку, сунул ее в рот и стал жевать. Глаза его закрылись, на лице появилось мечтательное выражение. Он сглотнул.
– Спасибо.
– Рад, что тебе понравилось. – Жан присел перед сыном на корточки. – Скажи мне, малыш, сколько времени…
Дидье ладошкой закрыл ему рот.
– Прямо сейчас? – прошептал Жан.
Дидье кивнул и поцеловал старого француза в щеку. Жан прижал сына к себе.
– Я люблю тебя, маленький. Всегда любил и всегда буду любить. Поцелуй за меня свою маму, ладно?
– Поцелую. – Дидье улыбнулся ему в последний раз, потом обернулся к Николасу и Женевьеве. – Прощайте, миледи, – учтиво проговорил он. – Вы очень добры.
– Прощай, Дидье. Ты очень умный мальчик. – Вдовствующая баронесса улыбнулась самой жизнерадостной улыбкой, какую смогла изобразить в своем плачевном состоянии.
Дидье вздохнул и посмотрел на Ника:
– Благодарю вас, милорд, что позволили мне прокатиться на Великолепном.
Симона увидела, как задергалась исцарапанная веревкой шея Ника. Он откашлялся.
– Мне жаль, что я не сразу в тебя поверил, Дидье.
– Да ладно, барон. – На лице Дидье появилась лукавая улыбка и осветила его, как утренний луч. – Я тоже в тебя сначала не верил.
Ник фыркнул и протянул мальчику руку. Дидье расправил плечи и с достоинством вложил свою ладошку в руку барона. Ник притянул его к себе и поцеловал в макушку.
– Я твой должник.
Дидье отстранился:
– Прощайте, барон.
И Дидье повернулся к Симоне. Сердце ее было до краев заполнено любовью к этому малышу, такому милому, чистому! Грусть и радость смешались в ее душе. Симона снова опустилась перед ним на колени, вздохнула и сказала:
– Видишь, нам досталось настоящее приключение.
Дидье кивнул:
– Да уж, приключение.
Симона засмеялась и взяла в ладони его маленькие ручки.
– Дидье, я хотела бы быть для тебя лучшей сестрой, чем…
Но он с притворным гневом замотал головой, не давая ей закончить:
– Симона, ты мой лучший друг. И всегда была лучшим другом. – Он обхватил ее шею, и Симона обняла его, словно в последний раз.
Это и был последний раз.
– Ты ни в чем не виновата. Я люблю тебя, – прошептал брат.
– И я люблю тебя, – ответила Симона и разомкнула объятия. Она погладила его по кудрявой голове, провела по шее, по рукам, стараясь запомнить сври ощущения. – Куда ты теперь?
Дидье пожал плечами, улыбнулся и махнул рукой в сторону моря, туда, где солнце опускалось за горизонт, окрашивая спокойные воды багровыми и оранжевыми тонами.
– Туда, – просто сказал он.
В его глазах Симона прочла знакомое нетерпение – брату хотелось скорее отправиться в путь. Внезапно ее охватил страх:
– А ты не потеряешься?
– Нет, сестрица, – заверил Дидье и протянул ей кулак. Между пальцами было зажато белое перышко. – У меня же есть это.
Симона кивнула и попыталась улыбнуться. Ей казалось, что ее сердце тоже зажали в кулак, в кулак восьмилетнего мальчика.
Дидье оглянулся на широкий пролом в стене, затем снова взглянул на сестру и застенчиво прошептал:
– Сестрица, можно, я теперь пойду?
Симона проглотила комок в горле, из ее глаз скатились две слезы.
– Как хочешь, любовь моя.
– Прощай, сестрица.
Симона не нашла в себе сил ответить и просто улыбнулась.
Дидье развернулся на каблуках. Симона поднялась, чтобы лучше его видеть. С радостным смешком он побежал по залу, быстрее, еще быстрее. В воздухе зазвенел его веселый смех. Дидье нырнул в пролом в задней стене, прыгнул с обрыва и распахнул руки. В зажатом кулаке виднелось маленькое белое перышко. Симона услышала, как он зовет:
– Мама!
Через мгновение он исчез. Симона поняла, что он наконец обрел свободу.
– Симона! Симона!
Она услышала шум торопливых шагов, чутким ухом уловила особенности произношения и поняла, что ее зовет соотечественник. Но ей так не хотелось отрывать взгляд от величественного заката, который уносил с собой этот ужасный и волшебный день.
Вдруг чьи-то руки обняли ее за талию. Чужие руки, не мужа.
– Симона, mon Dieu! – ахнул Шарль и отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я видел, что корабль разбился о камни, и думал… боялся… – Он замолчал и прижал ее к себе. Было видно, что Шарль говорит искренне, он Действительно боялся за нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92