– Оставь ее. У нее не хватит силы удержать его, зато будет занятие, пока балка не треснет и не утащит ее наверх.
Симона добежала до веревки и, как смогла, обмотала ее вокруг своих связанных рук.
– Симона, – прохрипел Ник, – отпусти!
– Нет! – зарыдала она. – Я не позволю тебе упасть.
– Арман! – Дрожащий и слабый голос Женевьевы перекрывал рев бури за стеной. – Отпусти его!
Симона оглянулась. Женевьева пробралась к небрежно брошенному оружию Ника, вытащила из ножен небольшой кинжал и приложила лезвие к своей кисти.
– Отпусти его, или я сейчас же убью себя! – выкрикнула Женевьева. На белом, как алебастр, лице ледяные глаза сверкали непоколебимой решимостью.
Элдон переводил взгляд с Армана на Женевьеву, не зная, что ему делать.
– Женевьева, сокровище мое, – успокаивающе заговорил Арман и сделал шаг к Женевьеве. Его глаза с ужасом следили за ее руками. – Не надо…
– Назад! – выкрикнула она. – Еще один шаг, и я перережу себе вены.
Грубая веревка проскальзывала в ладонях Симоны, сдирая с них клочья кожи. Она видела торчащие в яме длинные заостренные колья. Пронзенное насквозь тело несчастного моряка сползло вниз.
Симона изо всех сил вцепилась в веревку.
Возможно, Арман был просто глуп, а возможно, по-настоящему безумен, но он шагнул к Женевьеве, и в тот же миг баронесса рассекла нежно-белую кожу кисти. Из пореза фонтаном хлынула алая кровь.
– Нет! – завопил Арман, отступая и прижимая здоровую руку к сердцу. – Женевьева, ты не можешь! Я столько лет ждал! – По его лицу потекли мутные слезы. – Я для тебя всем пожертвовал, всем!
Краешком глаза Женевьева заметила движение у стены.
– Элдон…
Тот застыл, перестав к ней подкрадываться.
– Убирайся, ублюдок, – заорал Арман, размахивая руками. – Прочь, прочь! – Его лицо стало таким же багровым, как у Ника.
Симоне казалось, что она бредит. Собственные рыдания доносились до нее откуда-то со стороны. Слезы застилали глаза. Она почти ничего не видела.
– Отпусти его, – снова потребовала Женевьева, не обращая внимания на кровь, стекающую на пол. – Отпусти его, и я добровольно поеду с тобой во Францию. Клянусь.
Арман прищурил здоровый глаз.
– Разве я могу тебе верить, хитрая женщина? Ты только и думаешь, как бы стукнуть меня по голове чем-нибудь тяжелым.
Женевьева твердо смотрела ему в глаза:
– Клянусь жизнью своих сыновей.
Арман сделал шаг назад, опустился на ветхий стул и с беспокойством посмотрел на Симону.
– Девчонка тоже поедет, – сказал он. – У меня будет гарантия на случай, если ты нарушишь наше соглашение.
Ник дергался все слабее.
Женевьева бросила на Симону умоляющий взгляд.
– Ты оставишь ему жизнь? – прохрипела Симона. Ладони ее горели так, как будто она держала раскаленные угли. Удерживая Николаса на весу, она не могла думать ни о чем, кроме его спасения.
– Конечно, – уверенно проговорил Арман и улыбнулся Женевьеве обезображенным ртом. – Отпусти его, – скомандовал он Элдону, и когда тот заколебался, заорал: – Отпусти его, пока моя жена не истекла кровью!
Элдон подошел к Симоне и вырвал у нее из рук веревку. Симона, так и не разжав скрюченных в смертельной хватке пальцев, упала на колени и затряслась в истерическом припадке.
– Брось клинок и иди ко мне, Женевьева. Прямо сейчас.
Послышался звон. Женевьева уронила кинжал и заковыляла к Арману, который величественно, как на троне, восседал на развалившемся стуле. Симона видела, как Арман притянул обмякшую Женевьеву к себе на колени, взял в ладонь ее лицо и поцеловал в щеку, потом мягко отстранил ее и встал со стула.
Элдон оттащил Николаса от ямы и швырнул на пол. Симона подползла к мужу, распухшими окровавленными пальцами сняла петлю с его шеи.
– Николас? – прохрипела она, поворачивая к себе его лицо.
Его веки дрогнули. Показались налитые кровью белки.
– Ник? А-а-а-а… – закричала она, когда Арман схватил ее за волосы, оттащил к Женевьеве и с силой бросил на пол, а потом стал бить обеих по лицу.
– Шлюхи! Мерзкие, грязные потаскухи! – бормотал он. – И это после всего, что я для вас сделал.
Симона подняла глаза на почерневшее от ярости, дико искаженное лицо Армана. Казалось, сам демон безумия вселился в него и сейчас наслаждается результатами своей победы.
Изо рта Армана летела слюна, слова звучали, все неразборчивее:
– Неблагодарная тварь, я д-дал тебе свое имя! – Сейчас он кричал, глядя только на Симону. – Грязное отродье шлюхи, ты посмотри, как удачно ты вышла замуж, и все благодаря мне! – Он ткнул изуродованной рукой в сторону лежащего без чувств Николаса. – Вышла за эту тупую скотину, за идиота-барона! А ты! – Арман повернулся к Женевьеве, которая цеплялась за сиденье стула, не в силах сдвинуться с места. Вся ее рука была залита кровью. – Я рисковал своей жизнью, чтобы ублажить тебя. И что же я увидел, когда вернулся? Что ты, шлюха, родила от другого! И все равно я женился на тебе! Постарался спасти тебя, замазать твой грех! А ты пыталась меня убить. – Арман рыдал настоящими слезами и тянулся к Женевьеве. – Мне надо бы тебя убить! Я хочу тебя убить! Хочу задушить тебя, свернуть тебе шею. Столько лет поисков, поисков, поисков… – Его голова дергалась, как у марионетки, но он продолжал кричать: – Я пожертвовал своим единственным сыном! Моим любимым мальчиком! Моим Дидье! Для тебя, все для тебя!
– Дидье не твой сын, дю Рош, – произнес мужской голос.
Глава 29
Симона повернула голову на голос. В дальнем углу стоял Жан Рено с длинной шпагой в руке.
– Рено? – прошептал Арман.
– Не твой сын, – повторил Жан. – Мой. Мой и Порции. Ты убил их обоих.
Арман дико замотал головой.
– Нет, нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92