Они нуждаются в доме."
Эвери и Гуммус-луджиль, корабельные фанаты шахмат, нависли над
доской. Мигель Фернандес, геолог-уругваец, маленький смуглый красивый
молодой человек, дергал струны гитары. Рядом с ним сидел Джоаб Торнтон,
читая свою библию, - нет, на этот раз это был Мильтон, и на аскетическом
лице марсианина было любопытное отсутствие экстаза. Лоренцен, на досуге
занимавшийся скульптурой, подумал, что у Торнтона очень интересное лицо из
сплошных углов и морщин и что ему хочется когда-нибудь изготовить его
портрет.
Гуммус-луджиль поднял голову и увидел вновь вошедших. Это был
темнокожий приземистый человек с широким лицом и курносым носом, в
расстегнутой рубашке видна была волосатая грудь.
- Привет! - радушно сказал он.
- Привет! - ответил Лоренцен. Ему нравился турок. Гуммус-луджиль
прошел тяжелый жизненный путь. Это заметно по нему: он бывает груб,
догматичен и не видит пользы в литературе; но мозг его работает хорошо.
Они с Лоренценом в течении нескольких вахт обсуждали политику,
аналитическую философию и шансы команды Академии выиграть первенство по
метеорному поло в этом году. - Кто выигрывает?
- Боюсь, что этот недоносок. - Эвери передвинул своего слона. - Гардэ
королеве, - сказал он почти извиняющимся голосом.
- Что? А, да... да... посмотрим... - Гуммус-луджиль нахмурился. -
Кажется, это будет стоить мне коня. Ладно. - Он сделал ход.
Эвери не тронул коня, но взял ладьей пешку.
- Мат в... пять ходов, - сказал он. - Будете сопротивляться?
- Что? - Гуммус-луджиль лихорадочно изучал доску. Пальцы Фернандеса
извлекли громкий аккорд.
- Видите... вот так... и так... потом так...
- Черт побери, прекратите этот грохот! - выпалил Гуммус-луджиль. -
Как я могу при этом сосредоточиться?
Фернандес вспыхнул.
- У меня столько же прав...
Гуммус-луджиль оскалил зубы.
- Если бы вы играли, было бы еще ничего, - насмешливо сказал он. - Но
вы тянете кота за хвост, засоня.
- Эй, Кемаль, полегче, - Эвери выглядел встревоженным. Ко всеобщему
удивлению, Торнтон принял сторону инженера.
- Здесь должно быть место мира и спокойствия, - отрезал он. - Почему
бы вам не поиграть в спальне, сеньор Фернандес?
- Там пришедшие с вахты, они спят, - ответил уругваец. Он встал,
сжимая кулаки. - И если вы думаете, что можете диктовать остальным...
Лоренцен отступил, чувствуя беспомощное замешательство, которое
всегда вызывали в нем споры. Он пытался сказать что-то, но язык, казалось,
распух у него во рту. Именно этот момент выбрал для появления Фридрих фон
Остен. Он стоял у дальнего входа, слегка покачиваясь. Было хорошо
известно, что он сумел протащить на борт ящик виски. Он не был
алкоголиком, но на борту нет женщин, а не может же он все время чистить
свои любимые ружья. Солдат-наемник из руин Европы - даже если он окончил
Солнечную Академию, хорошо проявил себя в Патруле и назначен главным
оружейником экспедиции - не имеет других интересов.
- Что происходить? - спросил он.
- Не ваше чертово дело! - ответил Гуммус-луджиль. Им часто
приходилось работать вместе, но они не выносили друг друга. Это
естественно для двух одинаково высокомерных людей.
- Тогда я делать это свой чертово дело, - фон Остен сделал шаг
вперед, расправив широкие плечи, его рыжая борода встала дыбом, широкое,
покрытое рубцами лицо покраснело. - Фи опять смеетесь над Мигелем?
- Я могу и сам позаботиться о себе, - довольно спокойно сказал
Фернандес. - И вы, и этот пуританский святоша можете не вмешиваться.
Торнтон прикусил губу.
- Я еще поговорю с вами о святошах, - сказал он, тоже вставая.
Фернандес дико посмотрел на него. Все знали, что его семья с
материнской стороны была вырезана во время Себастианского восстания
столетие назад; Эвери предупредил всех, чтобы об этом не упоминали.
- Джоаб, - правительственный чиновник заторопился к марсианину,
размахивая руками. - Полегче, джентльмены, прошу вас...
- Если бы все идиоты с разжиженными алкоголем мозгами занимались
только своими делами... - начал Гуммус-луджиль.
- Разве это не наше чертово дело? - закричал фон Остен. - Мы есть
z_u_s_a_m_m_e_n - вместе, и вас надо отдать один день в Патруль с его
дисциплина...
"Он говорит правду, но неподходящими словами и в неподходящий момент,
- подумал Лоренцен. - Он совершенно прав, но от этого не становится менее
непереносимым."
- Послушайте... - он открыл рот, но заикание, которое всегда
наступало у него в момент возбуждения, помешало продолжать.
Гуммус-луджиль сделал короткий шаг к немцу.
- Если вы выйдете со мной на минутку, мы поговорим об этом, - сказал
он.
- Д_ж_е_н_т_л_ь_м_е_н_ы! - вопил Эвери.
- Это кто джентльмены, они? - спросил Торнтон.
- Und du kannst auch herausgehen! <Ты тоже можешь выйти! (нем.)> -
взревел фон Остен, поворачиваясь к нему.
- Никто не посмеет оскорбить меня! - прокричал Фернандес. Его
маленькое жилистое тело сжалось для нападения.
- Убирайся с дороги, засоня! - сказал Гуммус-луджиль. Фернандес издал
звук, похожий на рыдание, и прыгнул к нему. Турок удивленно отшатнулся.
Когда кулак задел его щеку, он, в свою очередь, ударил, и Фернандес
отлетел назад.
Фон Остен взревел и бросился на Гуммус-луджиля.
- Дайте руку, - прохрипел Эвери. - Помогите разнять их! - Он тащил за
собой Торнтона.
Марсианин схватил фон Остена за руку. Немец ударил его по ноге.
Торнтон сжал губы, чтобы удержать крик боли, и пытался схватить своего
противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34