Теперь, в летний
сезон, дни теплые, а дожди умеренно прохладные; конечно, зимой здесь будет
снег, но при наличии огня и теплой одежды погибнуть от холода нельзя.
Низкое содержание двуокиси углерода в воздухе означало некоторое изменение
условий дыхания, но к нему легко привыкнуть, оно почти не ощущалось.
Освещение странное - иногда зеленоватое, иногда красноватое, иногда смесь
этих двух цветов, с многочисленными оттенками и с двойными тенями,
отбрасываемыми двумя солнцами - но оно не было неприятным и конечно же не
могло служить причиной сумасшествия. Здесь были ядовитые растения, у
нескольких человек появилась неприятная сыпь, когда они попробовали одно
из них, но даже самый тупой человек быстро научился бы избегать их.
Местность тихая и спокойная, слышен лишь свист ветра, шелест дождя, иногда
гром, иногда отдаленные крики животных и шуршание крыльев в небе - но все
это было облегчением после лязга и грохота цивилизации.
Что ж... Лоренцен бродил со своими инструментами, измеряя период
обращения планеты и главнейших небесных тел. Остальное время он пытался
помогать другим, разговаривал со свободными от дежурства учеными, играл в
различные игры или просто сидел и читал. Не его вина - это безделье, но он
все же чувствовал себя виноватым. Может, посоветоваться с Эвери?
Прошло двенадцать тридцатишестичасовых дней Троаса. И тогда появились
чужаки.

7
Телескоп покачивался, передвигаемый часовым механизмом. В поле его
зрения внезапно появились какие-то фигуры. Сработало фотореле, и контур
обратной связи направил телескоп на приближающиеся объекты. Когда они
подошли поближе, вступил в действие сигнал тревоги - сирена заревела в
спокойном воздухе.
Фридрих фон Остен спрыгнул с койки, на которой дремал.
- Liber Gott! - он схватил ружье, высвободил большой пистолет и
выбежал из постройки. Другие люди высовывали головы, оторвавшись от своей
работы, и торопились занять свои посты у огневых точек.
Фон Остен добежал до командного пункта и, балансируя на краю траншеи,
поднес к глазам полевой бинокль. Их было... да... восемь, они неторопливо
шли к лагерю. Они еще слишком далеко, чтобы рассмотреть подробности, но
солнце отражалось в мералле.
Он взял микрофон интеркома и хрипло сказал:
- Всем занять свои защитные позиции. Капитан Гамильтон здесь?
- Я слушаю. Я на корме шлюпки N1. Они похожи на... разумных... не так
ли?
- Ja. Думаю, похожи.
- Отлично. Оставайтесь на месте и держите их на прицеле, но
стреляйте, только когда я скажу. Это приказ. Что бы ни случилось, стрелять
только по моему приказу.
- Даже если они начнут стрелять в нас?
- Да.
Сирена взревела по-новому. Сигнальные устройства! Общая тревога!
Лоренцен бросился к отведенному для него месту. Лагерь был охвачен
смятением, слышались крики, топот ног, пыль кружилась в воздухе и оседала
на стволах оружия. Вертолет взлетел в воздух, чтобы охватить происходящее
с птичьего полете.
- Или с полета тетраптерусов? - подумал Лоренцен. - Здесь нет птиц.
Это не наш мир.
Он вошел в убежище. Здесь столпилась дюжина человек, неопытных в
военном деле и собранных здесь главным образом для того, чтобы не мешали.
Круглое красное лицо Эвери оказалось перед ним; лучи Лагранжа I, проходя
через окно, делали его нечеловеческим.
- Туземцы? - спросил он.
- Да... похоже. - Лоренцен прикусил губу. - Их с полдюжины, идут
пешком. Какого дьявола мы испугались?
Из затененного угла выплыло длинное лицо Торнтона.
- Нам нельзя допускать неосторожности, - сказал он, - давать им
шансы. Мы не знаем, какими силами располагают эти... существа. Поэтому
будьте "мудры как змеи..."
- "...и кротки, как голуби", - закончил Эвери. - Но таковы ли мы? -
Он покачал головой. - Человек все еще ребенок. И наша реакция... детская.
Страх перед неизвестным. Со всей энергией, которой мы владеем, мы боимся.
Это неправильно.
- "Да Гама", - сухо напомнил Торнтон, - не вернулся. - Не думаю...
туземцы, не знающие даже городов, не могут быть... ответственны, - сказал
Эвери.
- Но кто-то ответствен, - возразил Лоренцен. Ему стало холодно. - У
них может быть оружие - например, бактериологическое...
- Это детский страх, еще раз говорю вам, - голос Эвери дрожал. - Мы
все когда-нибудь умрем. Надо встретить их открыто и...
- И поговорить с ними, так? - улыбнулся Торнтон. - Как ваш
лагранжианский, Эвери?
Наступило молчание. Снаружи шум тоже затих, лагерь ждал.
Лоренцен взглянул на свой хронометр. Он отсчитывал минуты: одну, две,
три... время ужасно замедлилось. В кабине было жарко, жарко и пыльно. Он
чувствовал, как пот струйками стекает по телу.
Так прошел час. Затем послышался условный сигнал сирены:
- Все в порядке... выходите... но сохраняйте осторожность.
Лоренцен выскочил из убежища. Он оказался рядом с тем местом, где
стояли чужаки.
Полукруг людей с ружьями в руках ждал приближающихся чужаков. Впереди
всех, выпрямившись, неподвижно стоял Гамильтон и смотрел на чужих лишенным
выражения взглядом. Они тоже смотрели на него, и прочесть выражение их лиц
тоже было невозможно.
Лоренцен окинул их взглядом и принялся изучать детали. Он видел
раньше фильмы о внеземных существах, и эти были не такими чуждыми, как
многие из обнаруженных ранее - но все же какое потрясение - видеть их
непосредственно перед собой. Он впервые по-настоящему осознал, что человек
не уникален, что он не является чем-то особым в бесконечном разнообразии
живых существ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34