он надеялся получить от них несколько деталей, которые мог бы бросить как кость парижским журналистам.
— Ну что? — спросил комиссар инспекторов, не дав им сесть.
— Негусто… — признался Шапюи, опускаясь на колченогий стул. — Мы не можем вам ничего сказать, пока не приведем в порядок весь хлам. А у вас что?
Огонек любопытства, сверкавший в глазах Котре, погас. От разочарования у него опустились уголки губ.
— Большинство гостиниц закрывается в полночь… Дежурного уже нет, и люди заходят сами. Только там, где двери запирают на ключ, открывают специальные дежурные. В том, что касается заявлений соседей, рапорты в трех папках: Малар, Тревело, Гурен.
Он подтолкнул папки к Шапюи. Тот рассеянно взял их, потом отложил.
— Я думаю, нам надо съесть по бутерброду, прежде чем браться за эту работу. Допросы меня прямо выматывают.
— Тогда бегите на ту сторону, пока не закрылась лавочка, а то останетесь голодными.
Байон, всегда выглядевший апатичным, вскочил на ноги с неожиданной быстротой.
— Я схожу, — сказал он. — С ветчиной или колбасой?
— И с тем, и с другим, — ответил Шапюи.
— На троих! — добавил комиссар.
Байон умчался как стрела, и Шапюи сделал из этого вывод, что он сильно проголодался.
— Как вы думаете, — спросил Котре неуверенно, — возможны новые убийства в эту ночь?
Инспектор выпрямился, чтобы посмотреть в лицо собеседнику.
— Нет, — ответил он после короткой паузы. — А вы этого боитесь?
Комиссар почесал затылок.
— Хм… И да и нет. Если бы знать причину убийств прошлой ночи, в каком-то смысле нам было бы спокойнее.
Шапюи кивнул в знак согласия.
— Да, естественно. Но я думаю, имей мы дело с маньяком, одержимым жаждой убийства и дожидающимся ночи, чтобы выбрать свои жертвы наугад, ситуация была бы совсем другой. В нашем случае дела обстоят не так. Во-первых…
Его прервало возвращение Байона, с трудом удерживающего шесть бутербродов, завернутых в слишком маленькие бумажки. Закрывая дверь, он уронил один из них.
— Съешь его сам, — заявил Шапюи, прежде чем продолжить свое объяснение.
Он откусил от бутерброда и заговорил вновь:
— Во-первых, действовало как минимум двое убийц. Если сравнить время, станет ясно, что один и тот же человек не мог убить Малара и Гурена; хотя способ убийства тот же, а использованное оружие принадлежит к одному типу, невозможно, чтобы обоих убил один преступник. Это первый пункт. Затем: если трех человек убили в одну ночь по непонятной для нас причине, это говорит об… как бы это сказать… определенной… срочности. Понимаете, что я хочу сказать?
Не переставая прожевывать большой кусок, комиссар кивнул и пробормотал:
— Этих людей убили, чтобы помешать им заговорить или из-за чего-то вроде этого, да?
— Да, например, — согласился Шапюи, — мы вполне можем себе представить, что они оказались замешаны в какое-то дело и недавний случай сделал их опасными. Одновременно устранили источник неприятностей и…
— Странный способ! — заметил Байон. — Тройное убийство грозит виновным гораздо более строгим наказанием.
— Это уже бывало, — подтвердил Котре с полным ртом. — Устранение свидетелей погубило не одного преступника.
Шапюи вдруг перестал жевать. Затаив дыхание, сжав свой бутерброд, он уставился в пустоту, потом поднял голову со словами: «Черт подери!»
Байон и комиссар посмотрели на него с некоторым удивлением, догадываясь, что в его голове созрела какая-то идея.
— Что случилось? — спросил Котре.
— Вы подали мне мысль! Вы заговорили об устранении свидетелей… Несомненно, это и есть нить, связывающая три жертвы! Малара, Гурена и мамашу Тревело «замочили» потому, что они были в курсе какой-то тайны или видели что-то, случившееся совсем недавно.
Охваченный жаждой деятельности, Шапюи положил свой бутерброд на стол и заявил:
— Надо проверить и сравнить, что они делали и где были вчера. Байон! Помогай! Диктуй все, что найдешь в рапортах и наших блокнотах относительно передвижений наших «жмуриков». А я буду записывать. Начинай с Малара…
Глава II
После целого часа работы Шапюи и Байон практически полностью восстановили по часам передвижения жертв в день их смерти. Но из этого сравнения нельзя было сделать ни одного стоящего вывода. Разочарованный, Шапюи бросил бумаги на стол и заявил:
— Не идет. Все они ходили по своим мелким делам в совершенно разные места…
Полицейских затопила волна разочарования, и они вдруг почувствовали, как сильно устали.
— Передайте бумаги мне, — сказал Котре, протягивая руку. — Я знаю округу лучше вас и, может быть, найду пункт, ускользнувший от вас.
Без особой уверенности Шапюи дал ему свои листки и, пока комиссар сосредоточенно изучал записи, снова принялся за свой бутерброд. Байон последовал его примеру, едва заметно подмигнув, показывая, что не очень-то верит в проницательность Котре.
В комнате было совсем тихо. Это длилось минут десять, потом комиссар поднял голову и в его глазах загорелся насмешливый огонек.
— Ну, значит, вы ничего не заметили? — спросил он нарочито мягким голосом.
Затем, не в силах больше сдерживать свое ликование, он воскликнул:
— Черт подери! Все они прошли в одном месте около восьми часов вечера!
Лица обоих инспекторов изменились, а Шапюи совершенно не понимал, как эта деталь могла от него ускользнуть.
— Вы уверены? — спросил он.
— Это заметно, как обсерватория на Пик дю Миди! — торжествовал Котре. — Надо действительно быть «чужаками», как вы, чтобы не увидеть!
Довольный, что ему удалось выпустить эту отравленную стрелу, он достал из ящика стола подробную карту района и пригласил офицеров криминальной полиции подойти к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37