Сразу же после прихода двух последних пассажиров матросы убрали трап и отдали швартовы.
Пара поспешила в салон и спустилась по довольно крутой лестнице с узкими ступеньками. Пройдя своего рода гостиную, обставленную уютной плетеной мебелью, Моник и Рикардо попали в каюту, где ждали Мейер, Кольбе и хрупкий пуэрториканец со смуглым лицом и тонкими черными усиками над верхней губой. Лежавший на диване Грегор спал тихим сном.
— Не спешите, у меня есть время, — сказал Мейер кислым тоном.
Он остановил на Моник проницательный взгляд, по которому было ясно, что он догадался о причине ее опоздания, потом взялся за Рикардо:
— Я же сказал: в восемь часов…
Кольбе чистил ногти, маленький пуэрториканец рассеянно смотрел на кольцо, которое носил на левой руке. Рикардо воздержался от ответа и сел в кресло. Чтобы растопить лед приема, молодая женщина обворожительно улыбнулась и протянула Мейеру руку. Она знала, что если он до сих пор не переспал с ней, то не из-за отсутствия желания.
— Добрый день, — сказала она, взмахнув ресницами. Мейер пожал ее теплую и влажную ладонь, потом отвел глаза и опустился на диван возле Грегора.
— Когда вы покинули Францию? — озабоченно спросил он.
— Четыре дня назад… Как только смогла.
— Как пошли дела?
— Ваши прогнозы совершенно оправдались, — объяснила Моник, в свою очередь садясь и скрещивая ноги со спокойным бесстыдством. — Всего через сорок восемь часов после свидания на перекрестке в газетах появилось объявление… Полиция не теряла даром время. Я ответила на него, и меня навестил полицейский. Он действовал как одиночка и ушел через час, ужасно воодушевленный моими исследованиями из жизни насекомых…
Она улыбнулась, и эта отвратительная улыбка уничтожила невинность лица и открыла ее подлинную сущность.
— Ну и что? — потерял терпение Мейер.
— Я предупредила Кристо обычным способом; в окно я увидела, как отъехала его машина. Это все. Не понимаю, почему после этого он не давал вам знать о себе.
Худой пуэрториканец поднял узкие глаза и сказал тягучим голосом:
— Если Кристо не связался с нами, значит, он умер. Должно быть, остальные, в особенности Мейер, разделяли его убеждение. Установилась тяжелая тишина.
Главарь банды задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Остановив на пуэрториканце задумчивый взгляд, он сказал:
— А вдруг твой брат попался и раскололся, Мануэль? Мрачное лицо антильца исказила недобрая гримаса.
— Валиенте никогда не раскалываются, — прошептал он, делая над собой усилие, чтобы остаться спокойным. — Или он убил, или погиб сам. Третьего быть не может.
Увы! Мейеру надо было точно знать, что именно произошло… С мрачным видом он решил сменить тему.
Он достал «гавану» из шкатулки, сделанной из дорогого дерева, отрезал у нее кончик и спокойно закурил.
— Я вас собрал, чтобы решить два вопроса. Первый: наказание Грегора…
Он поочередно посмотрел на каждого из своих помощников, чтобы они поняли, что речь идет о примере и такой же конец ожидает любого из них в случае серьезной ошибки. Никто не пошевелился.
— Второй: подготовка багамского дела и распределение ролей.
Это вызвало более заметный интерес. К нему обратились вопрошающие лица. Он продолжил:
— Мы вернулись в нашу штаб-квартиру не только для того, чтобы покататься по морю. Англичане готовят очень интересную экспедицию. Они сделали ошибку, признавшись, что будут проводить испытания бактериологического оружия. Если мы сумеем собрать точные сведения, это может принести нам значительную сумму…
Он подумал, потом добавил с полуулыбкой:
— …в иенах, долларах или рублях, а может быть, во всех трех валютах одновременно.
— Когда? — спросила Моник с горящими глазами.
— Через три недели. У нас как раз достаточно времени, чтобы изучить программу.
Судя по легкой качке, яхта удалялась от Пуэрто-Рико с крейсерской скоростью.
— Куда мы плывем? — спросил Рикардо.
— Недалеко. На Виргинские острова… высадить нашего друга Грегора.
Моник поглядела на спящего; в каком-то смысле это она поймала его. Он умрет из-за нее. Эта мысль доставила ей острое наслаждение. Вдруг она заметила задумчивое выражение Кольбе, смотревшего на ее ляжку. Она резко одернула юбку и спросила:
— Вас это интересует, Кольбе? Несколько смущенный немец поднял голову. Он уклончиво махнул рукой и сказал:
— Я думал… Мейер перебил его:
— Надеюсь, вы уже выбрали, Кольбе? Что вы собираетесь ему вколоть?
Он указал на Грегора.
— Столбняк, — ответил немец категорично. — Он будет сдыхать три дня. Большое преимущество в том, что он сохранит ясность ума во время судорог. Кроме того, если его труп найдут, его смерть отнесут на счет случайного заражения.
— А если его найдут до того, как он умрет? — заметил Мейер.
Кольбе покачал головой:
— Я введу такую дозу, что на рассвете его челюсти уже будут сведены; он больше не сможет произнести ни слова…
— Вы его обыскали?
— Да, я забрал все, что могло бы помочь его опознать.
— Тогда начинайте.
Немец встал, подошел к шкафчику, встроенному в перегородку, открыл его и достал ящичек. Вернувшись к столу, он поднял крышку. Открылся ряд пробирок, лежавших на слое ваты.
Все наблюдали за его действиями молча. Кольбе, казалось, совсем не смущало, что он стал объектом всеобщего внимания. Он работал методично, внимательно следя, чтобы не совершить ошибки. Каждая из его маленьких стеклянных трубочек содержала опасные микробы. Этой маленькой коллекции было бы достаточно, чтобы заразить целую страну.
Сколько бы члены банды ни убеждали себя, что присутствуют при рождении новой тактики, они все равно волновались из-за близости невидимых микробов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37