Улавливаете?
— Более или менее… А какой текст?
— Заголовок: «Было ли похищение?» Затем: «Молодая женщина была силой увезена на машине в прошлую среду, около восьми часов вечера, с перекрестка О-Вив. По крайней мере, так утверждает единственный свидетель, живущий рядом. Если при происшествии присутствовали другие люди, просьба направлять письменные заявления в комиссариат Лурда. Подписываться необязательно». Записали?
Шапюи записал переданный собеседником текст. Потом буркнул:
— Да, готово. Но я не имею права…
— Действуйте! — отрезал Франсис. — Я вас прикрою. Передайте сообщение в местные газеты, посмотрим, что это даст. В принципе я не жду ничего нового, по крайней мере для вас. Настаивайте, чтобы объявления поместили в сегодняшние дневные выпуски. Ясно?
— Ясно, — согласился Шапюи без малейшего энтузиазма.
Коплан повесил трубку и вышел из здания почты. Он размышлял, какой эффект произведет приготовленная им бомба. Типы, зарезавшие Малара, Гурена и старуху Тревело, испытают шок, прочитав, что есть еще один свидетель. Рассуждая логически, это сводило на нет весь смысл предыдущих убийств.
Тот факт, что полиция вроде бы не восприняла дело всерьез и не нашла связи с тремя убийствами в Лурде, должен был подтолкнуть банду к незамедлительным действиям.
Смущало несоответствие между довольно безобидным событием, за которым наблюдал старик, живущий в доме на перекрестке, и убийствами трех людей. Зачем такие особые предосторожности?
Озабоченный Коплан принялся искать кафе: для него наиболее срочным делом было съесть несколько рогаликов.
Уже стемнело, когда Франсис остановил машину в зарослях кустарника в двух километрах от перекрестка О-Вив. Луна спряталась за облаками, но те двигались довольно быстро на восток, вскоре должно было посветлеть.
Коплан, не торопясь, пошел по дороге. Его обгоняли автобусы. Из некоторых доносились застольные песни.
Потом все стихло. Время от времени бесшумно проезжал велосипед с мигающим фонариком.
Скоро Франсис подошел к дому. Ему было неприятно использовать старика как приманку, но он надеялся вовремя вмешаться, когда бедняге будет угрожать опасность.
Ему пришлось потрудиться, чтобы найти подходящее место, откуда он мог бы следить за дорогой и входом в дом и удобно расположиться, оставаясь невидимым.
Наконец он остановил свой выбор на крохотной лужайке, окруженной кустами, и растянулся на ней во весь рост. Подавляя жгучее желание закурить, он достал пистолет и снял его с предохранителя. Так он начал дежурство, обещавшее стать удачным.
Хозяин дома, очевидно, уже лег: ни в одном из окон не было света.
Мимо пулей пронеслась машина, и свет ее фар на секунду выхватил из темноты фасад дома, потом все снова погрузилось в темноту.
Прошел бесконечный час. Внимание Коплана мало-помалу притуплялось. От коварной прохлады немели мускулы. Ожидание нервировало его. Он похвалил себя за то, что проверил, появилось ли сообщение в газетах, потому что если бы у него были на этот счет сомнения, он мог бы все бросить и вернуться к традиционным, гораздо более удобным методам.
Больше всего его раздражало то, что не было ничего основательного, вокруг чего можно было бы построить рассуждения. Контуры этого дела были еще очень расплывчатыми, как всегда бывает вначале.
Вокруг царила полная тишина. Ночное спокойствие нарушали только шорох листьев да иногда пронзительный крик летучей мыши или далекий сигнал клаксона.
Съежившийся, замерзший, с расходившимися нервами, Коплан решил размяться. Он встал и энергично потер руки и ноги, бросая взгляды по сторонам, но почти ничего не увидел, потому что луна никак не могла вырваться из-за закрывавших ее облаков.
Он еще никогда в жизни не желал с такой силой, чтобы попытались убить невиновного. Но, судя по тому, как шли дела, никто не собирался это делать.
При первых проблесках рассвета ему пришлось признать, что противник не попал в поставленную ловушку или счел благоразумным оставить в живых ускользнувшего свидетеля. Это, конечно, объяснялось очень просто. Преступники понимали, что у свидетеля было время все рассказать и убирать его было уже поздно…
Надежда скоро закончить это дежурство придала Франсису сил. Он потянулся, как хищник, убрал пистолет в кобуру и вышел из своего укрытия, предварительно убедившись, что поблизости никого нет.
Прежде всего он сделал несколько энергичных движений, потом пробежал метров двести, затем снова вернулся к дому.
И вдруг его охватила волна запоздалого страха: у него мелькнула мысль, что старика могли убить до начала его дежурства!
Он бросился вперед, одним прыжком вскочил на крыльцо и начал обеими руками колотить в дверь. Ответа не было, и он стал стучать еще сильнее.
Он испытал невыразимое облегчение, когда ставни раздвинулись и возмущенный голос сердито крикнул:
— Давайте! Не стесняйтесь, нахал вы этакий! Коплан готов был обнять его.
— Это я! — крикнул он, как будто это было достаточным извинением за тарарам.
— Вижу! — разъяренно завопил старик. — Что на вас нашло? Опять нужна вода?
Вытянув шею, подняв глаза, Франсис ответил совсем другим тоном:
— Нет, спасибо. Полиция! Откройте!
Старик так удивился, что едва не вывалился из окна. Его ярость разом улеглась и уступила место смущению.
— Полиция, господи! — воскликнул он. — Э… Подождите, я иду.
Очевидно, он никак не мог одеться, потому что Коплан прождал минуты три, прежде чем открылась дверь. Он властно вошел в коридор, заставив отступить шестидесятилетнего хозяина дома.
— Ваше имя?
Тот проглотил слюну и с таким же трудом, как если бы признавался в совершении преступления, ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37