Матросы весьма подвержены различным суевериям, да и не только Перроке успел заметить странности, творившиеся с английскими кораблями, однако на лицах французов была написана полная невозмутимость.
Подойдя к флотилии неприятеля, исследователи обнаружили, что удивительные корабли вблизи кажутся совершенно бесцветными, однако сверкают на солнце, несмотря на затянутое тучами небо и моросящий дождь. Внезапно тучи разошлись, и на море упал солнечный блик. Корабли пропали. Затем тучи вновь сошлись, и корабли снова появились на месте.
— Боже! — воскликнул адмирал Демулен. — Что все это значит?
— Возможно, — неуверенно сказал Перроке, — британские корабли попросту потонули, а это их призраки…
Так как удивительные корабли продолжали сиять и сверкать изо всей мочи, исследователи начали спорить, из чего они сделаны. Адмирал полагал, что из железа и стали. (Ну, да, как же, корабли из металла!.. Нет, все-таки французы — нация непредсказуемая).
Капитан предположил, что корабли изготовлены из серебряной фольги.
— Серебряной фольги! — воскликнул адмирал Демулен.
— Да, — подтвердил капитан. — Дамы, как известно, скручивают серебряную фольгу в трубочки и делают из нее корзинки, которые потом украшают цветами, а в корзинки кладут засахаренные сливы.
Адмирал Демулен и Перроке удивились, но спорить не стали — капитан был мужчиной видным и знал о женских хитростях не в пример больше них.
Однако если за вечер дама успевает сплести не более одной корзинки, то сколько же дам потребовалось бы, чтобы сплести целый британский флот? Адмирал Демулен сказал, что ему больно даже думать об этом.
Снова выглянуло солнце. Теперь французы увидели, что солнце просвечивает сквозь корабли и делает их бесцветными, а после и вовсе обращает в слабые искорки над водой.
— Стекло?
Адмирал почти угодил в цель, но тут сообразительный Перроке, наконец, догадался.
— Нет, мой адмирал, это дождь. Корабли сделаны из дождя. Падая с небес, дождевые капли соединялись друг с другом и образовывали твердые формы — пиллерсы, бимсы и обшивку, а некто неизвестный придавал им формы кораблей.
И Перроке, и адмирала Демулена, и капитана Жюмо снедало любопытство: кто мог совершить подобное? Они решили, что дождевых дел мастер хорошо знал свое дело.
— И он не только дождевых дел мастер, — воскликнул адмирал, — но и кукловод! Только посмотрите, как корабли качаются на волнах, а паруса то вздымаются, то опадают!
— Ничего красивей я в жизни не видел, мой адмирал, — согласился Перроке, — но повторяю, кем бы он ни был, он ничего не смыслит в кораблевождении!
Около двух часов адмиральский катер скользил туда и обратно сквозь удивительные корабли. На кораблях царило безмолвие: ни скрипа дерева, ни хлопанья парусов на ветру, ни матросских окриков. Несколько раз дождевые матросы с застывшими лицами появлялись на палубе призрачного корабля и вглядывались в моряков из плоти и крови на деревянной шлюпке, но кто мог сказать, о чем они при этом думали? И адмирал, и капитан, и Перроке чувствовали себя в безопасности. Перроке рассуждал так. «Если дождевые матросы и решат дать залп, снаряды из дождя вымочат нас до нитки, только и всего».
Перроке, адмирал и капитан, забыв обо всем, восхищались невиданным чудом. Они забыли, что их провели, забыли, что целую неделю теряли драгоценное время, позволяя британским кораблям безнаказанно просачиваться в порты на балтийском и португальском побережьях, где император Наполеон вовсе не желал их видеть. Однако, похоже, заклинание слабело, что объясняло полуразрушившийся корабль с северного края. Еще через два часа дождь прекратился, и в то же мгновение чары рассеялись. Перроке, адмирал Демулен и капитан Жюмо поняли это по любопытному изменению своих чувств, словно в голове неожиданно заиграла струнная музыка или прямо перед глазами промелькнула ослепительная синяя вспышка. Почти мгновенно дождевые корабли превратились в корабли из тумана, и слабый бриз унес их прочь.
Перед французами простиралась пустая Атлантика.
12
Дух английской магии побуждает мистера Норрелла способствовать процветанию Британии
Декабрь 1807
Однажды в Чипсайде столкнулись две телеги. Одна из них, груженая сладким хересом, опрокинулась. Пока возничие спорили, кто виноват в столкновении, прохожие заметили пробоину в одном из бочонков с вином. Вскоре целая толпа пьянчуг сгрудилась вокруг телеги, подставляя стаканы и кружки под струю хереса и проковыривая дырки в еще целых бочонках. Столкнувшиеся телеги и собравшаяся толпа так перегородили дорогу, что кареты и повозки заполонили все близлежащие улицы: Поултри, Треднидл-стрит, Бартоломью-лейн и Олдерсгейт, Ньюгейт и Патеностер-роу. Казалось, столпотворению не будет конца.
Так как один из возчиков был молод и хорош собой, а второй — стар и толст, то вместе они напоминали бражничающих Вакха и Силена. Возницы решили порадовать своих сторонников, открывая дверцы карет, чтобы посмотреть, чем заняты богатеи. Слуги и кучера попытались предотвратить эту дерзкую выходку, но толпа была многочисленна, да к тому же навеселе, поэтому удары хлыстом на нее не действовали. В одной из карет толстый возчик обнаружил мистера Норрелла и воскликнул: «Ба! Старина Норрелл!» Возчики полезли в карету и начали трясти мистеру Норреллу руку, обдавая того парами хереса и заверяя, что, ни минуты не мешкая, расчистят дорогу, чтобы он — герой французской блокады — смог беспрепятственно продолжить путь, каковое обещание тут же и сдержали. Лошадей распутали, кареты затащили на задние дворы кожевников и в прочие вонючие углы или запихали обратно в грязные переулки, где с них быстренько ободрали позолоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42