Мистер Сегундус постоянно думал о мистере Норрелле и даже беседовал о нем с мистером Хонифутом. Мистер Хонифут считал, что все происшедшее объясняется исключительно желанием мистера Норрелла возродить в Англии волшебство. Мистер Сегундус, не удовлетворяясь этим объяснением, искал случая свести знакомство с кем-нибудь, кто знает мистера Норрелла, и выяснить про него что-нибудь еще.
Джентльмен в положении Норрелла, владелец красивого дома и большого поместья, неизменно вызывает любопытство соседей, и, если соседи эти не очень глупы, они всегда найдут случай что-нибудь про него выведать. Мистер Сегундус узнал про людей в Стоун гейте, у которых родственники жили в пяти милях от аббатства Хартфью. Он сдружился со стоунгейтским семейством и убедил новых знакомых пригласить в гости родственников. (Мистер Сегундус сам не ожидал от себя такой прыти.) Родственники приехали и охотно разговорились о богатом чудаке-соседе, который заколдовал Йоркский собор, однако сообщить сумели только одно: что мистер Норрелл собирается переехать в Лондон.
Мистер Сегундус удивился новости, но еще более удивился чувствам, которые она у него вызвала. Он был в полном замешательстве, хотя и убеждал себя, что это нелепо: Норрелл никогда не проявлял к нему ни малейшего участия. И все же Норрелл был теперь единственным его коллегой. А когда он уедет в Лондон, мистер Сегундус останется последним магом в Йоркшире.
4
Друзья английской магии
Начало весны 1807
Представьте себе человека, который просиживает в библиотеке день за днем; маленького человечка без особых примет. Перед ним на столе книги. Запас перьев, нож, чтобы их чинить, чернила, бумага, записные книжки — все под рукой. В камине постоянно горит огонь — человек боится холода. Комната меняется в зависимости от времени года, он — нет. Из трех высоких окон открывается вид на английскую сельскую местность, спокойную весной, веселую летом, грустную осенью и мрачную зимой, как и пристало английскому пейзажу. Однако смена времен года его не занимает — он не отрывается от книги. Да, как все джентльмены, он совершает моцион: в сухую погоду — долгую прогулку через парк, вдоль леса, в сырую — короткую вдоль кустарника. Однако он почти ничего не знает о парке, лесе, кустарнике. Книга ждет в библиотеке; глаза мысленно все еще скользят по строкам, в голове крутится прочитанное, пальцы мечтают вернуться к страницам. Он видится с соседями два-три раза за сезон, ибо это Англия, где человека никогда не оставят в покое, даже если он сухарь и встречает гостей кислой миной. Люди наносят визиты, оставляют прислуге карточки, приглашают отобедать или потанцевать на балу. Делают это по большей части из доброты, ибо считается, что плохо человеку все время быть одному, но к тому же им хочется узнать, изменился ли он за прошедшее время. Не изменился. Ему не о чем говорить с соседями, и его считают самым скучным человеком в Йоркшире.
И все же в сухом маленьком сердце мистера Норрелла жила мечта возродить в Англии волшебство, которая удовлетворила бы даже мистера Хонифута; ради того, чтобы осуществить эту давнюю мечту, мистер Норрелл и собирался сейчас в Лондон.
Чилдермас сказал, что время благоприятно, а Чилдермас знал мир. Чилдермас знал, в какие игры играют дети на улицах города — в игры, которые взрослые давно позабыли. Чилдермас знал, о чем старики думают, сидя перед каминами, хотя никто не спрашивал их об этом уже долгие годы; Чилдермас знал, что молодым людям слышится в грохоте барабанов и звуке труб, когда они оставляют дом и идут в солдаты; знал и то, что их ждет ложка славы в бочке лишений. Чилдермас мог увидеть стряпчего, идущего навстречу по улице, и сказать, что у того в задних карманах. И все, что Чилдермас знал, вызывало у него усмешку, а порою и смех, но ни на грош жалости.
Так что когда Чилдермас сказал хозяину: «Поезжайте в Лондон. Прямо сейчас», — мистер Норрелл ему поверил.
— Единственное, что мне не нравится, — сказал мистер Норрелл, — так это ваш план, чтобы Сегундус написал о нас в лондонскую газету. Он точно наделает ошибок и наверняка полезет со своими толкованиями. Эти третьесортные ученые не упустят случая что-нибудь добавить от себя. Он будет строить догадки — ложные, разумеется — насчет того, какой род волшебства использовал я в Йорке. Как будто мало вокруг магии других нелепиц и домыслов! Так стоит ли с ним связываться?
Чилдермас устремил на хозяина мрачный взгляд и с еще более мрачной улыбкой ответил, что, по его мнению, стоит.
— Скажите, сэр, вам не случалось слышать о флотском офицере по фамилии Бейнз?
— Кажется, я знаю, о ком вы, — ответил мистер Норрелл.
— А! — сказал Чилдермас. — И откуда же вы про него знаете? Короткое молчание.
— Ну, — нехотя проговорил мистер Норрелл, — наверное, я видел фамилию капитана Бейнза в газете.
— Лейтенант Гектор Бейнз служил на фрегате «Король Севера», — сказал Чилдермас. — В двадцать один год он потерял ногу и два или три пальца на руке во время боя в Вест-Индии. В том же бою капитан корабля и многие моряки погибли. Рассказ, согласно которому лейтенант Бейнз продолжал командовать судном и отдавать приказы в то время, когда корабельный врач пилил ему ногу, трудно расценить иначе, чем преувеличение, однако он и впрямь бесстрашно вывел сильно потрепанный корабль из Вест-Индии, атаковал и захватил испанское судно с сокровищами, заработал себе состояние и вернулся домой героем. Он разорвал помолвку с невестой и женился на другой. Вот, сэр, история капитана, как ее напечатали в «Морнинг пост». А теперь я расскажу, что было дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42