Никто не запретит нам заходить в эту чертову гостиницу, – со злостью сказала Джоконда.
Диана стала возражать, держа, однако, сторону Джоконды.
– В этом самом баре нам грозит опасность. Нас в конце концов побьют камнями, как Святого Стефана.
Другие две не встали на защиту Джоконды. Их молчание губило ее мечту подняться по общественной лестнице на ступеньку выше. Уж лучше отказаться от роли опекунши этих трех неблагодарных, и она пригрозила покинуть их.
Пальмира настаивала, чтобы Джоконда осталась, показала Диане содержание сумочки, куда она уже положила губной карандаш, пудру, губку и гребень. Пальмира чувствовала себя счастливой: впервые за столько лет она не думала о бедности, ей уже ни к чему был звон монет, верный показатель благополучия. Ее не пугала францисканская бедность, грозившая в недалеком будущем: предстоявшая вылазка вдруг избавила ее от забот мнимой богачки.
Ее горячность тронула Джоконду, которой давно не хватало чьей-либо привязанности, хотя она стойко переносила одиночество, создаваемое ее собственным энергичным характером.
Пальмира, видя, что слова ее по душе Джоконде, уверенно продолжала:
– Эта прогулка по городу дорого нам обойдется. Мы станем еще беднее. Зато мои сбережения пополнятся славным подвигом, – сказала она и разулыбалась – того и гляди, пустится в пляс, увлекая за собой и Себастьяну. С радостью Пальмира представила себе, как мужчины будут вставать, чтобы поприветствовать их в баре гостиницы «Палас».
Себастьяна поняла, что Пальмира в своем радостном порыве приберегала все торжество этой субботы для себя одной. Боясь отстать, Себастьяна вмешалась в спор, подставив лицо послеобеденному солнцу и на время забыв о приобретенном в Рио-де-Жанейро зонтике с несколькими поломанными прутьями.
– Уж лучше пусть нас побьют камнями, как святого, чем терпеть вечное надругательство. Я не выношу мужиков, когда они потеют и пускают сопли на мне, – заявила она и стала рядом с Джокондой, показывая всем свою покорность.
Такая поддержка ободрила Джоконду, хотя она знала, что Диана в потайном ящичке своего сердца затаила яд. Джоконда посмотрела на часы. Те отстукивали время, нимало не заботясь о том, что приближают для всех четверых срок наступления старости. Раз и навсегда решила, что не будет жертвовать собой, потакая прихотям этих проституток, даже если они в грядущие годы объединятся против нее. Она посвятила им жизнь, а они помогали ей сохранить букет ее молодых чувств, за это она разрешала каждой строить свои планы. Однако эти хищные гарпии начали требовать от нее осуществления своих мечтаний, начиная от богатого жениха до желтого зонтика от солнца, который Себастьяна видела по телевидению как-то декабрьским днем, когда стоявшее в зените солнце раскаляло цинковую крышу задней веранды.
Такое их поведение поначалу нравилось Джоконде, но оно привело к тому, что Три Грации перестали ощущать во рту горький вкус от любой личной неудачи. В конце концов они просто-напросто доверили ей жить вместо них. В своем воображении они как будто по закону завещали ей все годы, которые им еще предстояло прожить, сделав ее единственной наследницей.
Совсем непросто было Джоконде печься о трех женщинах. Не раз ей хотелось распахнуть двери их комнат и вернуть каждой эту миссию, и она не поступала так только из страха, что без забот о них у нее на сердце станет пусто.
– Ну, пока что хватит разговоров, – твердо заявила она. – О моей встрече с Каэтаной расскажу потом.
Три Грации, сговорившись между собой избавиться от лишних слов и иллюзий, прибавили шагу, так что отстающая от них Джоконда была вынуждена бежать и, задыхаясь, просить о передышке под тенью ближайшего мангового дерева.
Джоконда поняла их коварный замысел и решила дать им бой. Сердце билось где-то в горле, болели суставы, но в этом соревновании по бегу проигравшая сторона должна была признать превосходство победившей. Джоконде надо было посрамить Диану, зачинщицу мятежа.
Пальмира и Себастьяна сбились с шага, натыкались одна на другую, хотя Диана подталкивала обеих. Но Пальмира вырвалась из ее цепких рук и прислонилась к пальме у края дороги. Крона дерева давала достаточно тени, чтобы укрыть несколько врагов, не вынуждая их к доброму согласию.
– Больше не могу. Сдаюсь, – с облегчением сказала она.
Себастьяна растирала натруженные мышцы ног. Привыкшая ходить по дому в шлепанцах, она отшвырнула высокие сапоги подальше, не обращая внимания на разочарованный взгляд Дианы, которая считала подруг виновницами поражения.
– Вы так и не поняли, что вы сделали? Себастьяна напрягла память. В любых случаях она пользовалась фразами, позаимствованными у Виржилио. Они годились для самых невероятных ситуаций.
– Правда всегда таит в себе опасность, – объявила она, надеясь выгнать Диану из тени дерева. Чутье подсказало ей, что на этот раз она выбрала подходящую фразу. Виржилио утверждал, что, согласно теологии, которую трудно объяснить ей, истина, несущая скипетр славы, может дойти до людей только через тысячу зеркал, каждое из которых будет искажать ее образ. Именно таким пониманием руководствовались люди, ведя друг против друга смертельную войну. Что касается ученых, жертв собственных бесплодных исканий, то они первыми выхолостили представление о правде.
Видя, что женщины безутешны, Джоконда объявила, что победителей в соревновании нет. И, проявляя добрую волю, тут же на обочине дороги кратко рассказала о своей утренней встрече с Каэтаной, которая произошла, пока Три Грации отсыпались в своих комнатах. Она сама была уже в ночной рубашке и собиралась залезть под простыни, как вдруг в душе ее прозвучал странный зов такой силы, что она тотчас переоделась, заперла за собой входную дверь и, невзирая на опасности, еще до рассвета пошла в гостиницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127