– Я пришел выполнить свой долг, – с непреклонной решимостью сказал он.
– С каких это пор вы отдаете мне приказания? Вам надоело в Триндаде? Предпочитаете попасть в горную глушь, еще дальше от Рио-де-Жанейро?
Достаточно позвонить губернатору, и тот переведет непокорного служаку в самый захудалый район штата.
Нарсисо содрогнулся. Решил потянуть время, посмотреть, как будут развиваться события.
– У меня приказ закрыть кинотеатр. Ваше вторжение сюда вызывает недоумение и нарушает постановление муниципалитета.
– Кто принял решение о таком вмешательстве? – Ярость Полидоро усиливала его недоверие.
– А я кто такой, по-вашему? Дерьмовый начальник полиции? Так знайте, что я исполняю приказ судебных властей!
По голосу слышно было, что он лжет. Нарсисо продвигался по минному полю, рискуя взлететь на воздух. Конечно, он чуточку перехватил в своей заносчивости.
– Пентекостес знает о вашем визите? – Полидоро требовал уточнения.
– Как только поступило заявление, он сел в машину и укатил неизвестно куда.
– Значит, он и секретарь по общественным работам решили бросить мне вызов? – Фазендейро по-прежнему осторожничал.
– Я только выполняю приказ, – снова повысил голос Нарсисо, желая публично унизить Полидоро.
– Предатель! Выкладывайте все как есть! Это на меня вы поднимаете хвост? Ведь я платил и плачу за ваши услуги, и немало!
– Так вы меня обвиняете во взяточничестве и коррупции? – Нарсисо вытащил руки из-под помочей и стал размахивать ими, словно бил кого-то по щекам.
– Я обвиняю вас в том, что вы вор и блюдолиз. Сейчас же скажите, кто за вами стоит!
Нарсисо бросился на Полидоро, тот перехватил его поднятые руки. Так они мерились силами, но тут остальные кинулись разнимать их. На сцене осталась одна Каэтана.
– Сукины дети! Набили мошну и хотите подкупить такого человека, как я, а у меня и так утраченных иллюзий хоть отбавляй!
– Говорите сейчас же, не то пожалеете! Клянусь, я упеку вас к черту в задницу!
Вмешалась Джоконда.
– Устала я от мужиков. Зря я всю жизнь спала с ними.
Нарсисо немного успокоился и уцепился за шанс остаться в Триндаде.
– Дона Додо. Это она подала заявление.
Полидоро взъерошил волосы. Его обуял страх, что Каэтана уедет из Триндаде и укроется в скромном пансионе какого-нибудь бразильского городка, которого и на карте-то нет. И никогда он больше не вдохнет запаха ее кожи. Там вдали она, чего доброго, сделается смуглянкой под безжалостным солнцем северо-востока.
– Стало быть, Додо знает про «Ирис»? И о спектакле, который мы собираемся поставить? – испуганно спросил Полидоро.
– После того как поступило заявление, секретарь по общественным работам был вынужден произвести проверку и запретить постановку. Здание в плачевном состоянии, хоть здесь и подмели, и собрали паутину из углов, и грек Вениерис взялся нарисовать фальшивый фасад. Здесь воняет, как бы Диана ни опрыскивала все углы дешевым одеколоном.
– Раз Додо знает, она сделает все, чтобы нам помешать, – сказал Полидоро учителю. Виржилио, однако, сознавая обязанности летописца, решил разобраться.
– А что привело дону Додо к такому решению? – спросил он у начальника полиции с самой любезной улыбкой.
– Я знаю, что дочери и зятья ее поддерживают. Сеу Жоакин, кажется, тоже. Они обвиняют Полидоро в мотовстве.
Нарсисо устремил внимательный взгляд на сцену. Ему хотелось посмотреть на Каэтану вблизи, но она стояла далеко от света, и лицо ее было в тени. Нарсисо вздохнул – не время предаваться мечтам. Поглаживая живот, он заранее наслаждался местью.
– В том, что он разбазаривает состояние с актрисой третьего разряда.
Полидоро в ярости бросился к начальнику полиции. Готов был вступить с ним врукопашную, когда в зале раздался звучный голос:
– Я не нуждаюсь в заступниках, Полидоро.
Грудь Каэтаны вздымалась, чуть ли не вываливаясь из корсажа.
– Мне нужны только враги. И до сей минуты у меня их было достаточно.
Она подошла к лестнице, собираясь спуститься в зал, но задержалась, посмотрела на Нарсисо и на пустые кресла.
– Я всегда жила в ожидании катастрофы. Когда мой дядя показал мне бразильские дороги, пыльные и унылые, я прошла по ним, не боясь ни змей, ни людей. Золото и оружие никогда не могли задержать победное шествие искусства, и оно проникало даже в сердца самых обездоленных. Как бы ни старались нас уничтожить, наше племя будет процветать в самых невероятных условиях. Пусть сюда явится все семейство Полидоро Алвеса, чтобы распять меня. Я буду ждать их здесь, в этом невзрачном кинотеатре, другого помещения у нас нет.
Себастьяна заплакала. Она уже видела себя изгнанной из «Ириса», на кухне заведения, где четыре женщины печально дожидаются свежего кофе. Время от времени одна из них будет подниматься на третий этаж в сопровождении мужчины, а остальные, сидя в кухне, выложенной изразцами, будут слушать скрип матраса в вечерней тишине.
– Успокойся, Себастьяна, – утешила ее Каэтана, остановившись на верхней ступени лестницы. – Разве ты не знаешь, что без притаившегося врага спектакль не будет правдивым? Этим надсмотрщикам не дано изменить судьбу артиста. С этой минуты мы останемся в «Ирисе», как в осажденной неприятелем цитадели, без воды и без пищи.
Балиньо пристроился ступенькой ниже: там он чувствовал себя как один из двенадцати пэров Франции.
– Они жаждут нашего провала, – сказал Балиньо, подбрасывая Каэтане тему.
Каэтана глубоко вздохнула, чтобы слышно было даже в последнем ряду.
– Кто они такие, чтобы повергнуть нас в прах, если об этом позаботилась уже сама жизнь? Мы носим остывший пепел в груди, точно теплую накидку на плечах в зимнюю пору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127