Я заказала два столика, один — на твое имя. Удачи нам. И да поможет нам Бог.
Это был Он.
В трех столиках от моего перед бокалом красного вина, стаканом воды, чайной розой в миниатюрной бутылочке и свечой — непременным атрибутом подобного заведения — сидел Он.
Я окрестил его вечным, поскольку, несмотря на все мои усилия, он не желал уйти с моего пути, и призраком, поскольку он был с нами, пусть мы его и не видели. Я узнал бы его из тысяч других мужей, ведь Элизабет столько рассказывала о нем за эти годы. Это был почти мой брат. Более того, мое второе «я». Ни в чем не похожий на меня: выше ростом, темноглазый, плешивый, — скорее даже моя полная противоположность, он был тем не менее моим двойником и похитителем моего главного достояния — любимой женщины.
Он сидел неподвижно. Казалось, это кадр из фильма, остановленного по воле режиссера. Или что он нарочно застыл, чтоб дать мне свыкнуться с ним.
С моего места мне не было видно Элизабет. Я буквально кожей ощущал ее присутствие, но какой-то кудрявый блондин, двойник актера Майкла Кейна, закрывал ее. Открытый «сааб» перед входом мог принадлежать только этому персонажу. Если бы не он, я бы наверняка смалодушничал и бежал куда глаза глядят, лишь бы не встречаться лицом к лицу с мужем Элизабет. Напротив того, кого я мысленно окрестил Майклом, сидела яркая брюнетка, выглядевшая так, как обычно представляешь себе психоаналитика. Она не умолкала ни на минуту, и из ее слов следовало, что тот никак не может повзрослеть. Бедняга, он тоже подумывал, как бы смыться. Мы бы сели в его «сааб» и вмиг домчали бы до порта, а там — ищи ветра в поле.
Собравшись с мыслями, я огляделся. По стенам были развешаны морские пейзажи и акварели, изображающие различные растения. Потолок был выкрашен в белый цвет. Повсюду медь. Типичная Англия. И, как всегда, я был единственным одиночкой.
Вдруг застывший призрак задвигался. Его правая рука схватила вилку, воткнула ее в тарелку с рыбным ассорти и поднесла ко рту. И так много раз, причем безостановочно и быстро. За десять секунд от закуски осталось одно воспоминание.
Меня передернуло, стало жаль его. Из достоверных источников мне было известно, что эта жадность в еде оборачивалась к середине ночи приступами желудочных колик.
Все это время нечувствительный к филиппикам своей спутницы, все больше входившей в раж, «Майкл Кейн» безмятежно доедал свой ужин. Я внутренне обращался к нему с мольбой не спешить, растянуть трапезу подольше.
Но моя молчаливая молитва не была услышана. Вскоре, расплатившись с помощью карточки, горячо поблагодарив хозяйку, он и его спутница встали и направились к выходу, а я остался без прикрытия.
Элизабет тут же обернулась ко мне. Ее взгляд последний раз вопрошал: «Ты этого хочешь?»
Но мы слишком далеко зашли, чтобы можно было отступать. Я бесстрашно подмигнул. «Прекрасно», — сказали глаза Элизабет, тут же обращенные на мужа.
— Это должно было случиться… — начала она.
— Что именно?
— Габриель.
Муж ожил, обрел свою невыносимую природу вечного мужа. Бросив на меня быстрый взгляд, он откинул голову назад, словно мое присутствие жгло его (как его присутствие жгло меня). Затем вновь медленно повернул ко мне голову. Я догадался, что он разглядывает детали: мои руки, сложенные на животе, мою красную куртку, ничем не выдающуюся внешность и рост. Его одолевали мысли, схожие с моими: как я представлял его в постели с Элизабет, так и он представлял меня. Казалось, ничто в мире не способно заставить нас отвести друг от друга глаза.
— Не пересесть ли тебе за наш столик? — предложила Элизабет.
Тут же прибежала хозяйка, сияющая улыбкой.
— О, я люблю объединять французов. Знаете, здесь, в Кенте, вас очень любят. Полагаю, вы приехали, чтобы посетить Сисинхёрст?
Склонившись над нами, как над собравшимися на день рождения детьми, она повела с нами задушевный разговор о наших предках — презиравших законы заправских контрабандистах, веками доставлявших на остров изысканный товар: вино, коньяк, табак. И в шутку спросила, не контрабандисты ли и мы.
— В некотором роде, — ответила Элизабет.
С забавной серьезностью хозяйка поочередно оглядела нас.
— Меня это не удивляет. Вы впервые здесь? Элизабет кивнула. Ей пришлось все взять в свои руки.
Оба ее спутника напоминали пассажиров, больных морской болезнью, — цеплялись за столик, словно ресторан кренился, были мертвенно-бледны. Встретившись глазами, они тут же отводили взгляды, завороженные и недобрые одновременно.
Это не ускользнуло от внимания хозяйки.
— Вот увидите, как благотворно подействует на вас сад.
— А что, там есть целебные травы? — с улыбкой поинтересовалась Элизабет.
— Всего понемножку. Увидите сами. Как-нибудь расскажете мне, чем занимаетесь, хорошо?
Элизабет пообещала.
Стоя под огромным железным китом, служившим вывеской, хозяйка махала нам рукой, не желая, видимо, оставлять нас без внимания. Сиделки, кормилицы — это нечто сугубо английское. Мы были, конечно же, не первыми, кто пришел за утешением в Сисинхёрст. Когда она вошла в ресторан и закрыла за собой дверь, мы остались одни посреди маленького городка, на его пустынной главной улице с деревянными домами, похожими на игрушечные.
Мы шли до тех пор, пока Элизабет не сказала:
— Так мы можем и до моря дойти.
Что было делать? Любое прикосновение к ней мне не дозволялось. В тишине июньской ночи раздалось три пожелания доброй ночи.
Когда они исчезли в темноте, я был благодарен вечному мужу за то, что он не обнял свою законную супругу за плечи, хоть ему это и было позволено.
Сисинхёрст.
Я уже говорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77