Полеты на дальние расстояния способствуют погружению в себя. Не без помощи красного мартини она высоко оценила свои материнские качества и проспала до самой посадки.
Садовники и ландшафтные художники как никто знают толк в счастье, ведь они только тем и заняты, что набрасывают его очертания для своих заказчиков.
В агентстве «Оливье-де-Сер» все давно уяснили, что за «проект» не дает покоя их директору. И окрестили его «Рай земной». Когда же влюбленный шеф удостаивал их своим посещением, интересовались, как идут дела.
— Рай земной? — переспрашивал Габриель, начиная светиться и нисколько не удивляясь. — Дело подвигается, хотя и приняло неожиданный поворот.
IX
— Вы кого-то ждете?
Официант с большим медным подносом в руке, поднятым на высоту левого уха, с угрожающим видом рассматривал Габриеля: мол, кафе принадлежит парижской мечети, а в святых местах надлежит вести себя сдержанно, то бишь логично, поскольку логика — неотъемлемая часть сдержанности…
— Когда кого-то ждут, не сидят спиной к двери!
Пожав плечами, официант двинулся к другим посетителям, ожидающим зеленый чай, миндальные пирожные и песочные сладости — арабскую экзотику в центре французской столицы.
Подготовка к решающей встрече в течение многих дней поглощала все внимание Габриеля. Дважды побывал он на месте предстоящего события. А для большей надежности даже зарисовал его. Выбрав на плане место для себя, он вновь отправился в кафе, чтобы еще раз удостовериться, что не ошибается, не доверяя себе. Среди преследуемых им целей первейшей была: помешать г-же В. покинуть его, как только она его узнает. Женщина, сказавшая вам «Ну вот и все», глядя в ваши глаза, не из тех, что сама упадет в ваши объятия, да еще узнав, что вы ее обманули, использовав при этом самое дорогое из того, что у нее имеется, — ее детей. Габриель ни секунды не сомневался в том, что она предастся гневу. Он молил всех богов лишь об одном — чтобы гнев этот был краток и закончился здесь же. Так у него вызрело решение встретить ее, повернувшись ко входу спиной, сидя за столиком в глубине зала, заставленного кадками с растениями и стульями, — чтобы не так легко было удрать. На мраморном столике на самом виду он положил свой талисман: пухлый крафтовый конверт, на котором буквы, складывающиеся в «Обучение по переписке», напоминали уснувших на солнце жуков-скарабеев. День клонился к концу, но жара не спадала; маленький фонтанчик упрямо напоминал своим журчанием о прохладе, царившей в городе в их первую встречу.
Чтобы как можно дольше оставаться неузнанным, Габриель обзавелся панамой.
— Будете выглядеть как интеллектуал тридцатых годов, это я вам говорю, — шепнул ему продавец.
Неужто и в те годы стояла такая же жара? А пот Томаса Манна, Стефана Цвейга и Андре Жида был таким же обильным? Соленая вода стекала с висков по щекам, падала на плечи и текла по телу вниз, на кончике носа образовался небольшой водопад. «Она увидит меня липким, отталкивающим», — повторял про себя Габриель в панаме бежевого цвета, делающей его похожим на веерник, разновидность пальмы. Нет, она не должна была его видеть таким. Он протянул руку за конвертом, собираясь уйти, и тут понял: она уже пришла.
Все последующие годы после отчуждений, разрывов, инфернальных периодов расставаний каждый раз повторялся один и тот же феномен, бывший сродни чуду: когда она была где-то поблизости, воздух наполнялся некими гранулами, предвещавшими ее плоть, ее кожу. Вот отчего пребывание рядом с ней, даже самые безобидные жесты и просто сидение в соседнем кресле было материальной лаской, вот почему он столько сражался за то, чтобы однажды они стали жить вместе.
Его рука замерла, он перестал двигаться. И только пот струился по своим дорожкам. Каждые две секунды с носа падала большая капля. Ему пришло в голову, что он превратился в человекообразное растение под названием «водяные часы», явившееся из глубины времен, чтобы отмеривать время.
— А, вот вы где! А я уже собиралась уходить…
Перед его глазами возникло ярко-желтое сияние: костюм цвета едкого лютика. Пиджак она держала в руке. Топ из черного льна оставлял открытыми ее плечи и руки. Как же все изменилось с той зимней встречи! Габриель встал и стоял по стойке «смирно», не поднимая головы.
— Вы всегда прячетесь в уголок? Такой преподаватель, как вы… Впрочем, понимаю: застенчивость. Вам было бы не по себе в классе. И потому вы избрали обучение по переписке.
Говоря это, она торопилась, как торопятся очень занятые люди: рекордсмены, знаменитости. Он догадывался по ее голосу, что ее душит желание рассмеяться.
И вдруг наступила тишина, веселость и поток слов прекратились. «Сейчас она убежит, — подумал Габриель. — Как же мне жить дальше с одним лишь воспоминанием о ее животе, обтянутом юбкой?»
Он увидел, как два пальца потянулись к его несуразной панаме и медленно ее приподняли.
— Вы? — выдохнула она. И вместо того чтобы бежать, села.
Именно в эту секунду ему открылось, как будут складываться их дальнейшие отношения: она всегда будет подводить итог их встречам словами «Ну вот и все», а встречать его словами «Я вас ждала».
Они поговорили о том о сем.
Она поблагодарила его за то тщание, с которым он отнесся к работам ее сыновей: они буквально преобразились. «Я не могла отказать себе в удовольствии показать ваши заметки на полях друзьям. Теперь вы знаменитость. Друзья мне завидуют…»
Габриель поинтересовался, удалось ли приохотить Жан-Батиста к Мольеру.
Г-жа В. поставила локти на стол, подбородком упершись в ладони.
— Вы ведь не преподаватель, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77