Ребенок умней тебя.
— А ты, конечно, самый умный в семье?
— О чем они тараторят? — спросил Тэп у Елены.
— Так. Просто спорят. Пусть себе… — ответила она.
— О чем они спорят? — спросил Квейль.
— Пустяки. Сперва разговор шел о немцах в Триккала. А теперь перешел на личности.
— Скажите им: если немцы в Триккала, значит, они там. Вот и все.
— Это не поможет. Разговор перешел уже на совсем другие темы, — ответила Елена.
— Нечего сказать, из хорошей ты, видно, семьи, если говоришь так, — продолжал маленький грек.
— Тебе, кажется, знаком этот язык.
— Я проходил мимо золотарей и слышал такой разговор.
— Не в выгребной ли яме ты сидел в это время?
— Если бы я там был, то наверно встретил бы тебя! — крикнул маленький грек.
— Это, должно быть, была просто свалка для дезертиров.
— Я не дезертир! — завопил маленький грек. Они уже оба кричали.
— А кто же ты?
— Если я — дезертир, то и она тоже.
— Она — сестра при инглизи. Может быть, и ты тоже?
— Перестаньте, — сказала Елена. — Будет вам. Никто из вас не дезертир. Успокойтесь на этом.
— Да что это такое в самом деле! — воскликнул Тэп по-английски. — Замолчат они когда-нибудь?
Спор продолжался, торопливый, громкий, ожесточенный, и наконец перешел в открытую перебранку.
— Все спорят, — сказала Елена.
— Скажите им, что мы их выкинем, если они не перестанут, — заявил Тэп.
— Не говорите им ничего, — неожиданно вмешался Квейль.
— Они мне осточертели, Джон, — настаивал Тэп.
— Не придирайся, Тэп. Они просто делают практические выводы из своих мировоззрений. Оставь их.
— Их мучает беспокойство, — объяснила Тэпу Елена. — Они оба боятся, что их будут обвинять в дезертирстве.
— Передайте ему, что мы не считаем его дезертиром, — сдержанно обратился Квейль к большому греку. — Мы не считаем ни одного из вас дезертиром. Вы отвоевали, вот и все.
— Мы только начинаем воевать, — спокойно ответил грек.
— Может быть, — вмешалась Елена. — Но это будет уже другая война. Скажите ему, что инглизи не считает его дезертиром.
— Скажите вы.
— Это будет не одно и то же.
— Я не могу. Прошу прощенья, инглизи.
— Вы дьявольски упрямы, — заметил Квейль.
— Это признак, что я хороший грек.
— Хороший или нет, но вы можете передать.
— Прошу прощенья, инглизи.
Теперь все были сердиты. Все говорили быстро, без пауз, с жаром. Отношения стали натянутыми. Вслед за последними словами большого грека наступило молчание, но в нем не было мира и спокойствия.
Они продолжали ехать в молчанье. Вокруг была зеленая равнина, и жара, и ряд чахлых тополей, кое-где тянувшихся по обочинам дороги, и сухие колеи, бороздившие землю, и платаны, и открытая даль. Стояла тишина, и не было никакого движения. Не было войны. Не было ничего. Они просто совершают мирную прогулку в теплом краю, и нет никакой опасности и никакой спешки, и хорошо так жить — без спешки и без напряжения.
— Это мне не нравится, — сказал Тэп.
Не так просто было разрядить напряжение, которое владело ими вот уже полчаса.
— Что?
— Дорога совершенно пуста. А тут должны бы быть греки или кто-нибудь.
— Они эвакуировались.
— Да, но кто-нибудь должен же быть. Мне это не нравится.
— Чем же ты это объясняешь?
— Слишком тихо кругом. Можно подумать, что вот-вот появятся немцы. Что тут все уже ждет их.
Их мучило беспокойство, пока они не увидели на дороге крестьянина с овцами. Они остановились и стали расспрашивать его, где весь народ и почему на дорогах пусто, и он ответил, что люди ушли в горы. Да, в горы.
Дорога была теперь прямая, сидя возле мотора, Квейль как следует прогрелся и опять почувствовал себя хорошо, а ровный отчетливый стук мотора действовал так же, как тепло. Местами дорога была попорчена, и Квейлю приходилось замедлять ход, но большую часть пути он вел машину на хорошей скорости.
— Если бы немцы были близко, они двигались бы по этой дороге, — сказал он Тэпу.
— Возможно, — ответил Тэп. — Спроси у грека, где это место.
— Где, по-вашему, Калабака? — спросил Квейль большого грека.
— Там, где среди равнины возвышаются скалы. Отсюда видно. Вон там, вдали.
Квейль нагнул голову и слегка отпустил педаль, замедлив ход машины: он увидел высокую серую скалу впереди и бегущую к ней прямую черту дороги. Он откинулся на спинку сиденья и опять крепко нажал педаль. Мотор кашлянул. Квейль чуть отпустил педаль. Мотор резко закашлял, остановился, опять начал работать и опять замер.
Наконец машина остановилась, так как мотор окончательно заглох.
— Вы уже влили запасной бензин? — спросил Квейль.
— Нет. Он здесь, — ответил Тэп.
— Достаньте его. В баке пусто.
Маленький грек и Тэп подняли стоявшие в машине бидоны. Квейль открыл бак. Потом достал из кармана отвертку и пробил отверстие в крышке бидона.
— Солнце, — сказал Тэп. — Как хорошо!
— Да. Этих двух бидонов нам хватит миль на пятьдесят. До Триккала доедем.
— Может быть, достанем немного в ближайшем городе.
— Сомневаюсь.
— А ведь забавно, Джон…
Тэп засмеялся.
— Ты что?
— Разве не смешно? Мы с тобой, словно пара подстреленных уток. Хикки покатился бы со смеху, если б увидел нас.
— Интересно, где сейчас наши?
— Летают где-нибудь. Надеюсь, что вернулись в Египет.
— Не думаю, — заметил Квейль. — А в общем какая разница?
— У Хикки теперь, наверно, куча новичков.
— Как раз то, что он любит.
Квейль тихонько засмеялся и поднял второй бидон, чтобы перелить горючее в бак.
— Что-то будет, когда он тебя увидит, — сказал Тэп.
— Надеюсь, что они получили наконец самолеты. Может быть, «Харрикейны».
— Ты не сразу сможешь летать.
— Ты не поверишь, но я совершенно здоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119