А вдруг все, что говорила натурщица, — правда? И рядом со мной находился волк в овечьей шкуре? Хороша же я была, когда посылала его к бедной девушке! Если это Улисс убил натурщицу, то косвенная вина лежит и на мне, потому что Бог на небе все видит.— Что вы хотели сказать, мадам Авилова? — Внимательный полицейский заметил, что я не закончила фразу.— Н-нет, ничего, все в порядке, — запаниковала я. Мне не хотелось делиться с Донзаком своими подозрениями. Если Улисс виновен, то полиции осталось только собрать улики. А если невиновен, то нет смысла посвящать Донзака в сплетни.Однако инспектор придерживался иного мнения.— Интересно, что может быть в порядке? — сказал мсье Донзак, глядя мне прямо в глаза. — Убит ваш соотечественник, убита его возлюбленная, а вы говорите, что все в порядке? Вы что-то скрываете, мадам. Я слышал, что русские намного ревнивее французов, и то, что для француза всего лишь легкая интрижка, для русского — повод к смертельной вражде. На основании этого я могу предположить, что вы причастны к обоим убийствам. Разве у вас не было повода покарать неверного возлюбленного и его пассию? Я испугалась:— Уверяю вас, мсье Донзак, вы ошибаетесь! Я действительно любила Андрея, но я не знала, что у него есть девушка. Его смерть стала для меня настоящим потрясением. Я не в силах понять, кому мог помешать бедный художник.— Простите, мадам, но я вам не верю. Вы что-то скрываете от меня. Как я могу выдать вам разрешение на захоронение?И тогда я рассказала Донзаку все: и о ревности Улисса, и о том, что он видел тело несчастного Андрея, выловленное из Сены. Но все же меня не покидала мысль, что я своими руками рою Улиссу могилу. В его виновности я сильно сомневалась, несмотря на то, что швед произвел на меня не самое приятное впечатление.Вдруг меня осенило.— Надо провести обыск в квартире мадемуазель Мерсо! Прикажите вашим полицейским, мсье Донзак!— Интересная мысль. И что вы надеетесь там найти?— Ключ от мансарды Протасова. Ведь именно за ним, и по моей просьбе, мсье Тигенштет отправился к бедняжке Сесиль.— Как, однако, вы его выгораживаете, мадам Авилова. К чему бы это?— Из-за меня пострадал невинный, и мне это не нравится, — ответила я, решив все-таки прекратить колебания и встать на сторону Улисса.— Поехали, — поднялся с места инспектор. — Посмотрим, где ключ. Вы сможете его узнать?— Постараюсь, — кивнула я. — Он большой, массивный, с тремя бороздками.Мы вышли из гостиной, чуть не прищемив дверью подслушивавшую мадам де Жаликур. Она только жалобно пискнула нам вслед.По дороге, уже сидя в полицейском экипаже, я спросила Донзака:— Скажите, мсье инспектор, почему вы не обратили внимания на владельца галереи Себастьяна Кервадека? Почему под подозрением только Тигенштет? Только потому, что он иностранный подданный? Кервадек тоже знал о смерти Андре. И даже пришел в его мансарду, чтобы купить по дешевке все картины. Сесиль выгнала его из дома. Чем не повод для убийства? Расспросите его хорошенько, вдруг расскажет что-нибудь интересное.— Хорошо, что вы мне это сказали, Полин. Я обязательно проверю алиби Кервадека, и, если нужно, его задержат для выяснения обстоятельств.— Как убили девушку? — тихо спросила я, не надеясь услышать ответ.— Точно так же, как и художника, — ее задушили, — помрачнев, сообщил полицейский.Натурщица Сесиль снимала комнату в доходном доме на углу улиц Корто и Соль-Брюан, на окраине бедного квартала, за которым начинались уже настоящие трущобы. Около дома, где было совершено преступление, собралась толпа зевак.У входа стоял молодой полицейский. Увидев нас, он вытянулся во фрунт.— Жан, посторонние не заходили? — спросил его инспектор.— Нет, никого не пускаю.— Где тело?— Уже увезли, инспектор.— Свидетели есть?Да, вот эта соседка. — Полицейский подвел к Донзаку полную женщину лет пятидесяти в шляпке с вишнями и петинетовой Петинет — тонкая кружевная ткань из шелка, хлопка или льна. (Прим. авт.)

шали. Оказавшись в центре внимания, она не преминула принарядиться. — Ее фамилия Кабирош. Она живет в соседнем доме.— Расскажите, мадам Кабирош, что вы видели. Только подробно, ничего не упуская.Женщина приосанилась и, немного волнуясь, стала рассказывать:— Я живу на четвертом этаже — вон там. — Свидетельница показала рукой куда-то вверх. — Сегодня утром я выглянула в окно, чтобы посмотреть, какая погода. Я собиралась затеять стирку, а дождик бы все испортил.— Утром — это когда? — перебил ее Донзак. — В шесть, семь часов?— Рассвет только-только занимался. Извините, мсье полицейский комиссар, у меня часов нет, они мне без надобности.— Хорошо, — кивнул Донзак, — продолжайте.— Вдруг вижу — из дома напротив выходит человек в клетчатом пальто и черной шляпе.— Опишите его лицо, мадам Кабирош. Как он выглядел?— Не знаю, — растерялась она. — Я же сверху смотрела и видела только его спину. Потом он завернул за угол и пропал.— Он торопился?— Нет. Шел себе спокойно.— Может, это был кто-нибудь из соседей?— Нет, ну что вы, мсье полицейский комиссар, я всех жильцов знаю, нет у них пальто в клетку. Это пришлый какой-то был.— То есть ни бороды с усами, ни трости, ни зонта вы не заметили? Может быть, он прихрамывал?— Нет, — виновато ответила мадам Кабирош, теребя шаль. — Я на небо смотрела, облака разглядывала — будет дождь или нет.— Что ж, и на том спасибо. — Донзак повернулся ко мне. — Пойдемте со мной в дом, Полин.Мы поднялись по скрипучей лестнице.Узкое окошко, выходящее во двор-колодец, освещало мутным светом крохотную комнатушку, длинную, как пенал. В углу стоял ореховый комод, заставленный немудреными девичьими безделушками:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91