Те сопровождали Жозефину, следуя в почетном карауле за ее каретой. Глядя на тебя и Николя, я подумал, что ты так же царственна, как и французская императрица, находящаяся под охраной казачьего пикета.Мне были приятны его изысканные комплименты, и я поцеловала Доминика.Он поцеловал меня в ответ и вздохнул:— Как все же странно переплелись судьбы России и Франции. Гораздо теснее, чем наши тела мгновение назад. Наполеон хотел жениться на княжне, сестре вашего императора; ты, русская от рождения, говоришь с парижским акцентом. Меня тянет к тебе так же, как твоего художника к Сесиль. И у вас, и у нас бомбометатели стали приметой времени, еще немного — и дело дойдет до революций.— Ну уж нет, — рассмеялась я. — Какие революции? В нашей стране мутит воду лишь горстка отчаянных нигилистов, самоубийц-одиночек. Разве можно сравнить их безумные потуги с тем, что происходило у вас с конца прошлого века? Оставь…Доминик посмотрел в окно.— Мне пора, Полин, уже светает. Как быстро пролетела ночь!Я поежилась.— Полежи еще, Доминик, а я пойду взгляну, открыла ли горничная засов. Потом позову тебя оттащить лестницу в сад. Я мигом.Набросив на сорочку пеньюар, я вышла в коридор. Было еще темно, голый пол без ковровой дорожки холодил ноги, и я впопыхах споткнулась о ботинки, выставленные возле двери комнаты князя Засекина-Батайского. Чертыхнувшись, я отшвырнула их в сторону, и они клацнули, ударившись о доски. Я подняла их, чтобы поставить на место возле двери, и замерла, увидев на подошвах характерные подковки, знакомые мне по отпечаткам возле дома Сесиль и под окном палаты в Саль-петриер. Ботинки были вычищены, но в щели между рантом и мыском засохла желтая глина каменоломен.И тут все стало на свои места. Я увидела полную картину так ясно, что задрожала от предчувствия близкой развязки.Я пока не знала, за что князь убил Андрея, но теперь я могла точно сказать, как я очутилась в отеле — он подговорил консьержку на улице Турлак дать адрес отеля «Сабин» русской даме, которая будет спрашивать о художнике. Он всегда был в курсе дела, и ему не стоило особого труда идти за мной по пятам и уничтожать ненужных свидетелей. Я вспомнила: князь как раз курил сигару, когда я крикнула хозяйке, подстригающей розы, что еду к Сесиль. А еще я рассказала за столом, что бедняжка Мадлен не погибла, а увезена в госпиталь Саль-петриер. И о каменоломнях он знал, так как, привлеченный гудком автомобиля, выглянул из окна и слышал, как Улисс говорил нам с Домиником о плане подземелья.Но все это были лишь косвенные улики. Для того чтобы быть полностью уверенной, мне нужно было обязательно найти изобличающую улику: накладную рыжую бороду или оружие, из которого застрелили Улисса.Послышался скрип, я метнулась в сторону и притаилась за большой кадкой с разлапистой пыльной пальмой. Из комнаты вышел босой Засекин-Батайский, взял ботинки и закрыл дверь. Спустя две минуты он опять вышел из комнаты, уже полностью одетый, и стал спускаться по лестнице.«Сегодня же воскресенье! — вспомнила я. — Он направился к заутрене! Как кстати!»Такой благоприятный момент нельзя было упустить. Я решила поделиться с Домиником своими подозрениями. Если мои предположения окажутся верными, он напишет статью, которую у него с руками оторвут все газеты! Правда, придется нарушить закон и обыскать комнату князя.Тихонько проскользнув в свою комнату, я увидела, что мой любовник спит. Я не стала будить Доминика, а принялась шарить по карманам его платья. Найдя отмычку, ту, которой он открыл калитку, я вышла и стала ковыряться в замке. Дверь не поддавалась. Наконец мне удалось подцепить язычок внутри, и я вошла в комнату князя.Там было темно и сыро, пахло затхлостью, табаком и кислятиной. Я немного приоткрыла ставни, чтобы в комнату проникли предрассветные лучи, и осмотрелась.Узкий диванчик был застелен покрывалом с кистями. Я подошла к секретеру и выдвинула ящики. В них оказались разные бумаги, поломанные перья, несколько носовых платков и рассыпанная колода игральных карт. На потертом ковре висели сабли, трубки с длинными чубуками, но… пистолетов там не было. А я точно помню, что они были.Значит, хотя бы одним из них воспользовались и убили Улисса. Я и не заметила, что размышляю вслух.— Вы не ошиблись, сударыня, у вас хорошая память, — ответил мне спокойный голос.Резко повернувшись, я увидела в проеме раскрытой двери князя Засекина-Батайского с направленным на меня пистолетом.— Если закричите, я выстрелю. Так что не рекомендую, Аполлинария Лазаревна.— Вы вернулись, князь? — пробормотала я. — А как же заутреня?— Наверное, идет своим чередом. Внезапно начался дождь, и я вернулся за зонтиком. Верно говорят, что возвращаться — плохая примета: дороги не будет. Но на этот раз мне повезло. А вот вам…— И что вы намерены предпринять, Кирилл Игоревич? — спросила я, удивляясь своему спокойствию. На самом деле я была загипнотизирована словно кролик удавом и не сводила взгляда с направленного на меня пистолета.— Разве у меня есть иной выход? — пожал он плечами.— Отпустите меня. Не берите греха на душу. Вы же христианин, православный. К заутрене ходите.— Одной душой больше, одной меньше — какая, в сущности, разница? Все равно гореть в геенне огненной.— Вы уже убивали? — запинаясь, спросила я. Я знала, что он убийца, но мне почему-то хотелось, чтобы он сам в этом признался.— Приходилось, — ухмыльнулся Засекин-Батайский.Говоря с ним, я лихорадочно думала, чем же зацепить князя, чтобы он расслабился и перестал наводить на меня пистолет, и еще — как дать знак Доминику?И тут мне пришла в голову одна мысль.— Вот уж не думала, что так бесславно закончу свою жизнь, — печально произнесла я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91