— Вот у нас в Тулузе… — протянул с южным акцентом Тампье, и все вновь расхохотались.— Это Полин из России, — ответил за меня Плювинье. — Она разыскивает одного русского художника.— Андре? — спросил молчавший до сего момента Тулуз-Лотрек. Он поднял маленькую руку и потер лоб. — Того, что просиживает штаны с утра до ночи в музеях, копируя великих мастеров?— Да, его зовут Андре. Он в музее?— Не знаю. Обычно да, но в такое время он уже пьет пиво за дальним столиком в углу. Там нет? — Тулуз-Лотрек ткнул пальцем назад и попал в Анкетена.— Нет, — ответил за меня Плювинье. — Мы осмотрели пивную.— Жаль, — сказал Улисс. — Мы его не видели уже неделю. Обычно он бывает здесь каждый вечер. Вы ходили к нему домой, мадемуазель?— Да, — кивнула я. — Его там нет. Консьержка сказала, что он уже третий день не появляется дома.— Скверно, — протянул Улисс. — Тогда…— Что? — спросила я.— Нет, ничего, — ответил Улисс, словно ему расхотелось говорить.— Послушайте, — вступил в разговор дылда Анкетен, — зачем вам, такой красавице, этот старый тип? Из него же песок сыплется!— Из кого? — удивилась я. — Это Андре вы называете старым типом? Ему двадцать шесть лет! Вы его с кем-то путаете.— Странно… Выглядит он на все пятьдесят. Может, вы, русские, от водки так стареете? Ему не дашь двадцати шести.— А мы маленькие и удаленькие, — противным голосом захохотал сидевший у него на коленях Тулуз Лотрек. — Верно, Анкетен?Его приятель не ответил, только удобнее усадил карлика на коленях.— Послушай, Тигенштет, тебе известен адрес той натурщицы, которую Андре рисовал с месяц назад? Промеж них еще что-то вышло, — сказал Гренье.Швед поколебался, отвечать или нет, но все же решился.— Ее зовут Сесиль Мерсо, — буркнул он. — Ее можно найти на улице Миромениль, в доме вдовы Шамборан. Она там подрабатывает у скульптора Роже. Глину месит.— Там рядом публичный дом мадам Лорен, — проговорил карлик. — Меня туда частенько приглашают погостить. Хотите составить мне компанию, Полин? Я вас приглашаю.Терпеть такое было уже выше моих сил. Я вспыхнула и бросилась вон из пивной. Слезы застилали мне глаза.— Полин, остановись, куда ты? — кричал мне вслед репортер, но я бежала, не разбирая дороги. — Осторожно! Берегись!Вдруг передо мной вздыбились лошади, я обо что-то ударилась головой, и глаза заволокло чернотой. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор . Очнулась я на узком неудобном диване в небольшой комнатке. Под потолком висели тенета паутины и плавали клубы дыма. Я закашлялась.— Ах, прости, Полин, — бросился ко мне Доминик. — Я переволновался и закурил трубку. Сейчас загашу.Он открыл окно, чтобы проветрить комнату, и выколотил трубку о подоконник.— Вот не знала, что табачным дымом можно приводить в чувство обморочных барышень, — пошутила я. — Где я? Как я сюда попала?— У меня дома. Я живу неподалеку и попросил помочь отнести тебя ко мне. Ничего страшного, тебя даже не задело, ты просто испугалась, когда лошади толкнули тебя.— Лошади… — Я вспомнила, как выбежала из пивной, не разбирая дороги.— Как ты себя чувствуешь? — Молодой человек присел на край дивана.— Голова болит, — поморщилась я. — Где моя сумочка? Подай мне ее.Незаметно для себя я стала называть его на «ты».Доминик протянул мне сумочку, я достала из нее нюхательные соли и несколько раз сильно вдохнула. Не уверена, что они помогают, однако привычка пользоваться ими в критические моменты жизни успокаивала не менее самих солей.— Мне нужно идти. — Я встала с кровати, но голова закружилась, и мне пришлось сесть снова.— Не торопись. Может, ты голодна?— Нет, спасибо, ничего не надо.— Что ты собираешься делать?— Соберу вещи и на вокзал. Мне здесь больше делать нечего.— Но почему? Неужели этот художник так насолил тебе, что ты даже не хочешь видеть его? А вдруг все не так, как рассказывают эти болтуны?— Я чувствую, что они говорили правду.— Что тебя задело? То, что у него связь с натурщицей? Полно… С кем не бывает? Натурщицы — девушки легкомысленные. А ты — настоящая красавица. Не думаю, что у твоего художника что-то серьезное с Сесиль.— Зато я отношусь ко всему более чем серьезно.— Полин, останься, прошу тебя! Посмотришь Всемирную выставку и новое творение инженера Эйфеля — его башню. А сколько в Париже удивительных мест! Я буду твоим гидом.— Спасибо, Доминик, но я не могу. Найди мне фиакр. Мне пора, я и так уже здесь задержалась.Он вышел из комнаты. Я быстро привела себя в порядок, пригладила волосы, надела шляпку и принялась ждать. Плювинье отсутствовал недолго.— Я поеду с тобой, — сказал он, усаживая меня в фиакр.— Нет, — покачала я головой и приказала кучеру: — «Отель Сабин» на авеню Фрошо!Увидев меня, хозяйка расплылась в улыбке.— Мадам Авилова, как хорошо, что вы вовремя вернулись. Через четверть часа у нас обед. Переодевайтесь и спускайтесь в столовую.Только я собралась отказаться, как в желудке засосало, и я подумала: почему бы не пообедать, раз пансион входит в стоимость комнаты? Зачем так спешить на вокзал, да еще голодной? Заодно, может быть, узнаю какие-нибудь новости.— Хорошо, я буду вовремя, — кивнула я.Переодевшись в первое же попавшееся платье, которое вытащила из саквояжа, я спустилась в столовую.За столом сидели двое постояльцев: невзрачный мужчина лет пятидесяти, с глубокими залысинами, и дама неопределенного возраста, которая подошла бы под определение «роскошная брюнетка», если бы не увядшие формы, откровенно выставленные из низкого декольте. Мужчина был в узком сюртуке серого цвета, его шею украшало пышное шелковое кашне. При виде меня он отложил в сторону салфетку, встал и поклонился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91