Ли Трейси, кажется?
– Не подготовили бронзовую доску? А я думал, город и Зоологическое общество будут драться за право ее оплатить. Самый выдающийся сын Бронкса, родившийся прямо в клетке зоопарка! Как это так – без бронзовой доски?
– Ясно, – сказал Мак. – Я понял. Спасибо, что подсказал, Билл. Я просто не знал, в каком зоопарке он родился.
Я положил трубку. Райкер смотрел на меня со странным выражением лица.
– Райк, выкладывайте, что у вас на уме. Я не хочу работать здесь, в правлении. Я люблю разъезжать.
– Но продюсером постановки вы будете. Или в крайнем случае будете вести программу.
– Разве что для начала… Это очень дружелюбный шимпанзе, Райк. Он привязывается к людям. Мы найдем ему продюсера и ведущего, который ему понравится. Может быть, какую-нибудь хорошенькую девушку.
– Я не знал, что он нью-йоркец. Я не знал, что он родился в Бронкском зоопарке, – сказал Хэртс.
– Я тоже не знал. Забыл спросить его, где он родился. Ну и что? Плевать! Мои передачи смотрит вся страна.
Глава девятая
Всякая попытка активно воздействовать на его биологическую наследственность “скатывается” с животного этого вида, во всех остальных отношениях умно го и послушного, как с гуся вода.
Вольфганг Келер. Умственные способности человекообразных обезьян

Врата захлопнулись со звоном, но замки защелкнулись бесшумно – они были хорошо смазаны. Агенты службы безопасности отобрали у всех шнурки от ботинок, а у Гориллы Бейтса еще и пояс. У Пана Сатируса отбирать, разумеется, было нечего, поскольку он не носил одежды с тех пор, как сбросил космический скафандр.
Потом их оставили одних, рассовав двух моряков и шимпанзе по разным камерам-загончикам, отделенным от общего коридора сплошной решеткой.
– А где доктор? – спросил Счастливчик. – Они с ним ничего не сделают?
– Его допрашивают, – сказал Горилла. – Я думаю, они порешили, что он расколется быстрее, чем ты или я. Или вот Пан.
– А для чего им нужно, чтобы он раскололся? – спросил Пан.
– У нас международный заговор, – пояснил Счастливчик. Зря ты приземлился так, что тебя выловил “Кук”. Это совершенно секретный корабль. То, что называется экспериментальным прототипом.
– Ты говоришь как писарь, – сказал Горилла.
Пан потихоньку лазил по решетке: от стены до стены и от пола до потолка.
– Не так уж плохо, – сказал он. – Я привык к клеткам.
– А мы нет, – заметил Счастливчик.
– Не трави. Счастливчик, – проворчал Горилла. – Не знаю, как ты, а я провел на губе больше времени, чем Пан на свете живет. Сколько ему? Семь с половиной? Да, я могу поучить тебя, как сидеть в клетке. Другое дело, что я так и не привык.
Пан прилег отдохнуть на койку.
– Значит, ты думаешь, что мы попали сюда, потому что я слишком много знаю о “Куке”? Но я ничего не видел, кроме палубы и вашей столовой.
– Мичманской кают-компании, – поправил Горилла.
– Вот видишь! Я не разбираюсь в кораблях. Это был первый корабль, на котором я побывал. Я не мог бы сравнить его с другим кораблем или хотя бы описать. Как ты думаешь, если я скажу им это, они нас выпустят?
– Как ты разогнал космический корабль быстрее света? спросил Счастливчик. – Вот что они хотят узнать.
– Но человек не подготовлен к таким знаниям, – сказал Пан. – Он применил бы их в войне.
– Да, – согласился Горилла. – Потому-то мы и попали на губу. И верно, надолго.
Пан прыгал в своей клетке, хватаясь за прутья решетки и взбираясь все выше, пока не добрался до самого верха. Повиснув на одной руке, он для пробы отковырнул кусок известки там, где в потолок входил прут решетки, и отправил известку в рот. Потом выплюнул ее и прыгнул на койку.
– Я проголодался.
– Ты им этого не говори, – посоветовал Горилла. – А то они не будут кормить тебя, пока ты им не скажешь все.
– А он не скажет, – вставил Счастливчик.
– Он и не должен говорить, – сказал Горилла. – Война плохое дело.
– Ты рассуждаешь как горилла. Голодать – тоже не дело.
– Многие шимпанзе умирали, но не теряли достоинства, сказал Пан. Он ухватился за прутья решетки и немного покачался. Затем снова прыгнул на койку, почистился и закрыл лицо руками.
Вошли два человека, по-видимому выполнявшие здесь обязанности надзирателей и одетые в комбинезоны, которые обычно носят рабочие нефтяных компаний; тут они заменяли униформу. Держа оружие наперевес, они остановились у самой решетки. Следом вошел еще человек и подал еду сначала Горилле, а потом Счастливчику. И вышел.
– А Пану? – спросил Горилла.
– Ему жрать не дадут, – сказал один из стражей.
Горилла фыркнул и взял со своего подноса кусок хлеба.
– Держи, Пан.
– Нельзя, морячок, – сказал страж и поднял дуло своего автомата.
– Ребята, это же не по-человечески! – воскликнул Счастливчик.
– Наоборот, – сказал Пан. – Именно по-человечески.
– Я не хочу есть, – заявил Горилла. – Можешь забрать эту баланду.
– И мою тоже, – сказал Счастливчик.
Один из стражей свистнул, холуй вернулся и убрал подносы. Звякнул металл, и наши друзья снова оказались одни.
– Теперь нам все понятно, – сказал Счастливчик.
– Думаю, нам лучше уйти отсюда, – предложил Пан.
Моряки посмотрели на него.
– Люди – слишком узкие специалисты, – продолжал Пан. По-видимому, одни строят тюрьмы, а другие строят клетки. По крайней мере, ни в одном почтенном зоопарке никто не посадит шимпанзе в такую клетку.
Он протянул руку и вырвал прут решетки из гнезда в полу.
Потом согнул еще один.
– Воображаю, что натворил бы здесь горилла, – сказал он. – За кого они меня принимают? За мартышку?
Он согнул еще один прут.
Когда образовалась дыра достаточно большая, чтобы в нее пролезть, он связал два прута решетки в узел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46