— Быть может, мы были слишком глупы и не заслужили такого прекрасного мира.— Вот это чистейшая, неоспоримая правда, — сказал ученый.А больше, видно, сказать было нечего, и они пошли курить на мостик, поглядеть на солнце, вдохнуть свежего воздуха.Назавтра, когда рассвело, миновали вход в Сиднейскую гавань и прошли дальше на юг, в Бассов пролив. А на следующее утро были уже в заливе Порт-Филип и около полудня пришвартовались в Уильямстауне бок о бок с авианосцем. Адмирал Хартмен ждал их там и, едва перекинули трап, поспешил на «Скорпион».Дуайт Тауэрс встретил его на узком мостике. Адмирал ответил на его приветствие и тотчас спросил:— Каков был рейс, капитан?— Никаких неприятностей, сэр. Операция прошла, как было предписано. Но, боюсь, результаты вас не удовлетворят.— Вы собрали слишком мало сведений?— Данных о радиации сколько угодно, сэр. Севернее двадцатой широты нельзя было выйти на палубу.Адмирал кивнул.— Больных на борту не было?— Был один случай, наш врач определил корь. Ничего связанного с радиацией.Они спустились в крохотную капитанскую каюту. Дуайт разложил черновик своего отчета — исписанные карандашом листы с приложением данных об уровне радиации во время каждой вахты в течение всего похода, длинные колонки цифр, выведенные мелким, четким почерком Джона Осборна.— На «Сиднее» я сейчас же дам это перепечатать, — сказал он, — но все сводится к одному: мы узнали слишком мало.— Ни в одном из этих портов никаких признаков жизни?— Ничего. Конечно, в перископ дальше и выше пристани много не увидишь. Прежде я и не представлял себе, как мало мы сумеем увидеть. Пожалуй, мог бы догадаться заранее. Когда находишься в главном канале, до Кэрнса расстояние немалое, и с Морсби то же самое. А сам город Дарвин мы вовсе не видели, он ведь стоит высоко. Видели только береговую линию. — Помолчав, он докончил: — Ничего особенно неладного там не заметно.Адмирал перелистывал исписанные карандашом страницы, изредка медлил, перечитывал абзац.— Вы на какое-то время задерживались в каждом пункте?— Часов на пять. Все время звали через громкоговоритель.— И не получали ответа?— Нет, сэр. В Дарвине нам сперва что-то послышалось, но это просто на верфи скрипела цепь подъемного крана. Мы подошли совсем близко и разобрались.— Видели морских птиц?— Ни одной. Никаких птиц севернее двадцатой широты. В Кэрнсе видели собаку.Адмирал пробыл на подлодке двадцать минут. Под конец он сказал:— Что ж, напечатайте отчет как можно скорее, и пускай одну копию посыльный передаст мне. Хотелось бы узнать больше, но, видимо, вы сделали все, что только в человеческих силах.— Я читал отчет «Меч-рыбы», сэр, — сказал американец. — Там тоже почти нет данных о том, как дела на суше, что в Штатах, что в Европе. Думаю, стоя у берега, они могли видеть не больше, чем мы. — Тауэрс на минуту замялся. — Я хотел бы высказать одно предложение, сэр.— А именно?— Вдоль всей береговой линии уровень радиации не такой уж высокий. Научный консультант говорил мне, что в защитном костюме — шлем, перчатки и прочее — на берегу не опасно работать. Мы могли бы в любом из тех портов высадить человека на гребной лодке, с кислородным баллоном за спиной, и он бы все обследовал.— А дезактивация, когда он вернется на борт? — заметил адмирал. — Задача не простая. Но, наверно, выполнимая. Я передам ваше предложение премьер-министру, возможно, он захочет уточнить какие-то подробности. И может быть, сочтет, что не стоит рисковать. А впрочем, мысль неплохая.Он шагнул к рубке, собираясь через нее по трапу подняться на мостик.— Можно нам пока отпустить команду на берег, сэр?— Неполадок на лодке нет?— Ничего существенного.— Десять дней отпуска, — сказал адмирал. — Сегодня же пришлю распоряжение.После обеда Питер Холмс позвонил жене.— Вернулся цел и невредим, — сказал он. — Послушай, родная, я сегодня буду дома, не знаю только, в котором часу. Сперва надо покончить с отчетом и по дороге самолично доставить его в Адмиралтейство, мне все равно нужно туда заглянуть. Не знаю, когда освобожусь. Встречать не надо, со станции я дойду пешком.— Как я рада слышать твой голос! — сказала Мэри. — Ты ведь не будешь ужинать в городе?— Наверно, нет. А дома с меня хватит и пары яиц.Мэри наскоро соображала.— Я потушу мясо, и мы сможем поесть в любой час.— Отлично. Послушай, тут вот еще что. У нас один матрос болел корью, так я вроде как в карантине.— Ох, Питер! Но разве ты в детстве не болел корью?— Если и болел, так до четырех лет. Врач говорит, она может повториться. Инкубационный период — три недели. А у тебя корь давно была?— Лет в тринадцать.— Тогда ты от меня не заразишься.Мэри торопливо собиралась с мыслями.— А как же Дженнифер?— Понимаю. Я уж об этом думал. Придется мне держаться от нее подальше.— О, господи… Но разве такая малышка может заболеть корью?— Не знаю, милая. Попробую спросить судового врача.— А он понимает в маленьких?Питер чуть подумал.— Ну, пожалуй, особого опыта по детским болезням у него нет.— Все-таки спроси его, Питер, а я позвоню доктору Хэллорану. Как-нибудь устроимся. Я так рада, что ты вернулся.Питер положил трубку и опять принялся за работу, а Мэри предалась своему неодолимому греху — телефонным разговорам. Позвонила миссис Фостер, живущей по соседству, — та как раз должна была поехать в город на собрание Общества фермерских жен, — и попросила на обратном пути привезти фунт мяса и две-три луковицы. Позвонила доктору — он объяснил, что ребенок вполне может заразиться корью и надо соблюдать крайнюю осторожность. Потом подумала о Мойре Дэвидсон, накануне вечером Мойра звонила и спрашивала, нет ли вестей о «Скорпионе».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87