К своему удивлению, он еще застал здесь девушку-продавщицу; она протянула ему красную коробочку.— Все за ними приходят, — сказала она с улыбкой. — Очень бойкая у нас торговля.Он улыбнулся в ответ:— Я предпочел бы в шоколаде.— Я тоже, — сказала девушка, — но, по-моему, таких не делают. Я свои запью фруктовой водой с мороженым.Джон Осборн снова улыбнулся и оставил девушку за аптечной стойкой. Вернулся домой, взял из сада в кухню собаку и принялся готовить ей ужин. Открыл банку крольчатины, слегка подогрел в духовке и смешал с четырьмя облатками нембутала. Поставил это угощенье перед Мином, который жадно накинулся на еду, оправил его постель в корзинке и поуютней придвинул ее к печке.Потом из прихожей позвонил по телефону в клуб и заказал там себе комнату на неделю. Поднялся к себе и стал укладывать чемодан.Через полчаса он спустился в кухню; Мин, совсем сонный, мирно лежал в своей корзинке. Физик внимательно прочел наставления, напечатанные на картонной коробке, и сделал собаке укол; она и не почувствовала иглу.Убедившись, что собачка мертва, Джон отнес ее наверх и поставил корзинку на пол возле постели матери.И вышел из дому.
Вечер вторника в доме Холмсов выдался беспокойный. Около двух часов ночи малышка заплакала и уже не умолкала до рассвета. Молодым родителям было не до сна. Около семи утра девочку вырвало.День наступал дождливый, холодный. При хмуром свете муж и жена посмотрели друг на друга, оба измучились, обоим нездоровилось.— Питер… по-твоему, это то самое и есть, да? — спросила Мэри.— Не знаю. Но очень может быть. Видимо, сейчас все заболевают.Она устало провела рукой по лбу.— Я думала, здесь, за городом, с нами ничего не случится.Питер не знал, какими словами ее утешать, а потому спросил:— Выпьешь чаю? Я поставлю чайник.Мэри опять подошла к кроватке, посмотрела на дочурку — та как раз притихла. Питер повторил:— Как насчет чашки чая?Ему полезно выпить чашечку, подумала Мэри, он почти всю ночь был на ногах. Она заставила себя улыбнуться.— Чай — это чудесно.Он пошел на кухню готовить чай. Мэри чувствовала себя прескверно, и теперь ее замутило. Конечно, это бессонная ночь виновата и она переволновалась из-за Дженнифер. Питер хлопочет в кухне; она тихонько пройдет в ванную, он ничего и не узнает. Ее нередко тошнило, но на этот раз он может подумать, вдруг тут что-то другое, и станет волноваться.В кухне пахло затхлым, а может быть, просто показалось. Питер налил в электрический чайник воды из-под крана, сунул штепсель в розетку, включил; счетчик ожил, и Питер вздохнул с облегчением: ток есть. Не сегодня завтра электричества не станет, вот тогда будет худо.Духота в кухне нестерпимая; Питер распахнул окно. Его вдруг бросило в жар, опять в холод, и он почувствовал, что сейчас его стошнит. Он тихо прошел к ванной, но дверь оказалась заперта, значит, там Мэри. Незачем ее пугать; через черный ход он вышел под дождь, и в укромном уголке за гаражом его стошнило.Он еще постоял здесь. В дом вернулся бледный, ослабевший, но все же ему полегчало. Чайник уже кипел, Питер заварил чай, поставил на поднос две чашки и пошел в спальню. Мэри была здесь, наклонилась над дочкиной кроваткой.— Я принес чай, — сказал Питер.Она не обернулась, побоялась, что лицо ее выдаст. Сказала:— Вот спасибо! Налей, я сейчас.Едва ли она сможет выпить хоть глоток, но Питеру чай пойдет на пользу.Он наполнил обе чашки, присел на край кровати, осторожно пригубил; от горячего чая желудок словно бы успокоился. Чуть погодя Питер сказал:— Иди пей, родная. Твой чай остынет.Мэри нехотя подошла; может быть, она и справится. Она посмотрела на мужа, его халат был мокрый от дождя.— Питер, да ты совсем промок! — вскрикнула Мэри. — Ты выходил из дому?Питер взглянул на рукав халата; он совсем про это забыл.— Надо было выйти, — сказал он.— Зачем?Он больше не мог притворяться.— Просто меня стошнило. Думаю, ничего серьезного.— Ох, Питер. И со мной то же самое.Минуту-другую они молча смотрели друг на друга. Потом Мэри сказала глухо:— Наверно, это из-за пирожков с мясом, которые были на ужин. Ты ничего такого не заметил?Питер покачал головой.— По-моему, пирожки были хорошие. И потом, Дженнифер ведь пирожков не ела.— Питер… По-твоему, это то самое?Он взял ее за руку.— Сейчас заболевают все. И нас не минует.— Не минует, нет, — задумчиво отозвалась Мэри. — Видно, никуда не денешься. — Она подняла глаза, встретилась с ним взглядом. — Это конец, да? Нам будет все хуже, хуже, и мы умрем?— Думаю, порядок такой, — подтвердил Питер. И улыбнулся ей. — Я еще никогда не пробовал, но, говорят, все происходит именно так.Мэри повернулась и пошла в гостиную; Питер, чуть помешкав, последовал за ней. Она стояла у застекленных дверей и смотрела на сад, она всегда так его любила, а сейчас он по-зимнему унылый, обнаженный ветром.— Как мне жаль, что мы так и не купили садовую скамейку, — ни с того ни с сего сказала Мэри. — Она бы так славно выглядела вон там, у стены.— Попытка не пытка, съезжу сегодня, вдруг достану, — заявил Питер.Жена обернулась к нему.— Если ты нездоров, не езди.— Посмотрим, как я буду себя чувствовать через час-другой. Лучше чем-то заняться, чем сидеть сиднем и только и думать, ах, какой я несчастный.Мэри улыбнулась.— Мне вроде сейчас получше. Ты как, позавтракаешь?— Ну, не знаю, — сказал Питер. — Не уверен, что я настолько пришел в себя. Какая у нас есть еда?— Три пинты молока. По-твоему, можно будет достать еще?— Пожалуй, да. Возьму машину и съезжу.— Тогда, может быть, позавтракаем овсяными хлопьями? На пакете написано, что в них много глюкозы. Это ведь полезно, когда болеешь, правда?Питер кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87