- восхищалась Олла Дез.- Может быть, по возвращении следует
представить алфавит Торманса в СВУ - Совет Всеобщих
Усовершенствований?
- Не думаю,- возразила Фай Родис,- алфавитами этого вида уже
пользовались на Земле, и по многу веков. Консерваторы всех времен и
народов отстаивали их преимущество перед чисто фонетическими,
подобными тем, какие дали начало нашему линейному письму. Они
доказывали, что, будучи идеограммами, эти знаки читаются в едином
смысле народами, говорящими на разных языках...
- И буквы становятся не только абстрактными знаками, но и
символами конкретного смысла,- подхватила Олла Дез.- Вот почему их
такое огромное количество!
- И слишком мало для всего объема расширяющейся экспоненциально
человеческой мысли,- добавила Чеди Даан.
- Вы верно подметили главное противоречие,- подтвердила Фай
Родис,- ничто не дается даром, и преимущества идеографического письма
становятся ничтожными с развитием культуры и науки. Зато стократно
усиливается его недостаток - смысловая окаменелость, способствующая
отставанию мышления, замедлению его развития. Сложное красивое письмо,
выражающее тысячи оттенков мысли там, где их нужны миллионы,
становится архаизмом, подобием пиктограмм людей каменного века, откуда
оно, несомненно, и произошло.
- Я давно сдалась, Фай! - рассмеялась Олла Дез.- В СВУ меня бы
объявили сторонницей пещерного мышления. Благодарю за спасение от
позора.
- Вряд ли СВУ расправился бы так беспощадно с вами,- в тон ей
ответила Фай Родис.- В этом Совете большинство мужчины, и притом
скептики. Сочетание нестойкое перед персонами нашего пола, особенно с
вашими данными.
- Вы шутите,- серьезно сказала Чеди,- а мне кажется трагичным
столь долгое существование идеограмм на Тормансе. Это неизбежная
отсталость мышления...
- Вернее, замедленность прогресса и архаика форм,- поправила ее
Родис,- отсталость подразумевает сравнение. С кем? Если с нами, то на
каком историческом уровне? Наш современный гораздо выше. Сколько
позади осталось веков хорошей, разумной и дружной жизни, жадного
познавания мира, счастья обогащения красотой и радостью. Кто из нас
отказался бы жить в те времена?
- Я,- откликнулся Вир Норин.- Они, наши предки, знали так мало.
Я не мог бы...
- И я тоже,- согласилась Фай Родис,- но безграничный океан
познания так же простирается перед нами, как и перед ними.
Эмоциональной разницы нет. А личное достоинство, мечты и любовь,
дружба и понимание - все, что выращивает и воспитывает нас? В этом мы
одинаковы. Почему же отказывать Тормансу в похожей ступени? Только
из-за отсталой письменности? Тем более главное доказательство
тормансианства, очевидно, отпадает. Наши демограммы не подтверждают
колоссальной численности населения, подсчитанного цефеянами.
Расходимся на целый порядок.
- Невероятно! - покачал головой Гриф Рифт.- В остальном цефеяне
показали себя хорошими планетографами. Ошибка это или...
- Резкое падение численности,- докончила Фай Родис.- Может быть.
Но тогда это катастрофа, а мы не заметили ничего особенного.
- Не обязательно катастрофа,- возразила Тивиса Хенако.
- Со времени посещения цефеян прошло более двухсот пятидесяти
лет. Возьмем среднюю продолжительность жизни, характерную для начала
ЭМВ,- семьдесят лет. За период, равный четверной продолжительности
жизни, население Торманса могло уменьшиться еще значительнее или,
наоборот, возрасти по причинам чисто внутренним.
- Внутренние причины, мне думается, самый худший вид
катастрофы,- сказала Чеди.- Не нравится мне пока планета Ян-Ях в своих
телепередачах!
Как бы оправдывая слова Чеди, из глубины стереоэкрана
послышалась мелодичная музыка, лишь изредка прерываемая диссонансными
ударами и воплями. Перед землянами появилась площадь на холме,
покрытая чем-то вроде бурого стекла. Стеклянная дорожка направлялась
через площадь к лестнице из того же материала. Уступ, украшенный
высокими вазами и массивными столбами из серого камня, всего через
несколько ступеней достигал стеклянного здания, сверкавшего в красном
солнце. Легкий фронтон поддерживался низкими колоннами с причудливой
вязью пилястров из ярко-желтого металла. Легкий дымок курился из двух
черных чаш перед входом.
По стеклянной дороге двигалось сборище молодых людей, размахивая
короткими палочками и ударяя ими в звенящие и гудящие диски. Некоторые
несли на перекинутых через плечо ремнях маленькие красные с золотом
коробочки, настроенные на одну и ту же музыку, которую земляне
причислили бы к зелено-голубому спектру. До сих пор вся слышанная ими
музыка Торманса принадлежала лишь к красному или желтому вееру
тональностей и мелодий.
Камера телеприемника приблизилась к идущим, выделив среди толпы
две четы, оглядывавшиеся на спутников и дальше на город со странным
смешением тревоги и удальства. Все четверо были одеты в одинаковые
ярко-желтые накидки, расцвеченные извивами черных змей с зияющими
пастями.
Каждый из мужчин подал руку своей спутнице. Продолжая двигаться
боком к лестнице, они вдруг запели, вернее - пронзительно заголосили.
Вызывающий напев подхватили все сопровождавшие.
Чеди Даан, Фай Родис и Тивиса Хенако, лучше всех овладевшие
языком Торманса, стали напряженно вслушиваться. Щелкнул специальный
фильтр звукозаписи, модулирующий учащенную неразборчивую речь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26