А миссис Пембрук и Ноксли продолжали беседовать, как будто Руперта не существовало.
Он мысленно пожал плечами и возобновил наблюдение за приоткрытой дверью. Смуглая красавица все еще была там.
Каким же лицемером был Мерзавец Нокс, притворяясь праведником! Когда Руперт говорил о танцовщицах, обитательница гарема его милости, полуголая и явно возмущенная тем, что внимание ее господина и хозяина направлено на кого-то другого, стояла всего в нескольких шагах от него. Она то появлялась, то исчезала и с каждым разом раздражалась все больше и больше.
Наблюдая за ней, Руперт лишь краем уха прислушивался к разговору. Ноксли обещал опросить знакомых, послать слуг разузнать о последних слухах и лично посетить нескольких местных шейхов. Он позвал слугу и отдал распоряжения на арабском языке. Миссис Пембрук добавила несколько слов.
Слуга вышел.
Пора было уходить. Руперт провожал ее домой в дурном расположении духа. Было довольно поздно. Интересно, сколько же времени они провели у Мерзавца Нокса?
— Разве мы больше никуда не пойдем? — спросил он, когда они добрались до ее улицы.
— А разве вы не обратили внимание? — спросила она. — Лорд Ноксли любезно согласился переговорить с остальными знакомыми Майлса. Я до сих пор не сознавала, насколько устала, — я не спала всю прошлую ночь. Мне необходимо как следует отдохнуть, иначе от меня будет мало проку.
— А, так вы отправляетесь в Гизу, — с сожалением отметил Руперт. Ему хотелось осмотреть изнутри пирамиду, особенно вместе с ней. Он слышал, что проходы там темные и узкие.
— Да, но он этого не знает.
Руперт резко повернулся к ней, но ненавистная вуаль по-прежнему скрывала ее выразительное лицо.
— Как он может не знать? — удивился он. — Он же вас там увидит.
— Лорд Ноксли?
— А кто же еще?
— Но он не поедет в Гизу.
— Не поедет?
— Нет, — сказала она, — поедете вы. Они были уже возле ее дома.
— Я? — тупо повторил Руперт. Дафна тяжело вздохнула.
— Послушайте, мистер Карсингтон, я хочу, чтобы вы постарались быть повнимательнее. Вы же слышали его. Он такой же, как Вир… как Майлс. Они думают, что женщины… О, это не важно! Не имеет значения. Ему не надо об этом знать, а вы не поймете. Но сейчас слушайте внимательно! Вы повезете меня в Гизу, что бы он ни говорил. Вы должны заехать за мной завтра на рассвете. Это вам ясно?
— Ясно как день, — заверил Руперт.
Он благополучно ввел ее в дом, затем вышел и, помахав Вадиду, прошел через ворота и, насвистывая, зашагал по улице.
Как только миссис Пембрук ушла, солнечное сияние на лице его милости мгновенно угасло.
Эштон Ноксли любил все делать только по-своему. Это не везде было просто, в Египте же особенно трудно, потому что здесь люди не желали придерживаться цивилизованных принципов поведения.
Уже в самом начале своего пребывания виконт узнал, что документ теряет свою значимость в зависимости от того, как далеко он оказывается от лица, издавшего его. Например, паша может предоставить ему исключительное право вести раскопки в таком-то и таком-то месте или взять тот или иной предмет. Но если место раскопок пребывает, скажем, в Фивах, а паша в это время находится на расстоянии четырехсот пятидесяти миль, в Каире, то право на участок получит тот, кто или дал местным властям самые большие взятки, или сколотил самую большую банду головорезов и негодяев для доказательства своих прав.
Лорд Ноксли понял, что местным властям доверять нельзя. Они брали взятки с обоих конкурентов. Сегодня они были услужливы, а завтра всячески препятствовали. В зависимости от своего настроения они давали или не давали рабочих, продовольствие и лодки.
Поэтому виконт собрал большую банду, на которую мог положиться. Его прихвостни заставляли людей делать все, что от них требовалось. Теперь у него были свои агенты в большинстве деревень от Александрии до Вторых Порогов.
Хотя Майкл Арчдейл и его привлекательная сестра не знали об этом, его милость также имел на них виды. Виконт старался сблизиться с братом, о котором ходили слухи, что он значительно опередил всех в разгадке тайны древней письменности. Они были бы идеальной командой, как считал лорд Ноксли. Вместе они совершат великое открытие, несравнимое с достижениями Бельцони.
Сестру Арчдейл Ноксли намеревался сделать своей виконтессой. Он возжелал ее с того момента, когда впервые увидел, ибо Дафна, как и папирус, купленный ее братом, была раритетом.
В Англии множество красавиц увивалось вокруг него, а он сделал свой выбор в Египте. Миссис Пембрук по общепринятым меркам не была ни хорошенькой, ни красивой. Но лицо у нее было поразительное, а фигура великолепная, и она богата, как Крез. Более того, она была рядом. Его милости нет необходимости возвращаться в Англию, чтобы возобновлять утомительные поиски подходящей невесты. Он может остаться в Египте на долгие годы. А когда все же вернется, то со славой и почетом.
Но кто-то нарушил его планы. Арчдейлу, одному из величайших лингвистов, возможно, угрожает смертельная опасность. А тем временем этот беспутный сын графа Харгейта ошивается возле юбок будущей виконтессы Ноксли.
Эштон послал за своим агентом Гази; не прошло и часа, как тот предстал перед виконтом. Гази был убийцей и правой рукой его милости.
Лорд Ноксли рассказал ему о происшествии и. спросил, почему он узнает об этом последним.
— Я пошлю людей в Старый Каир, — сказал Гази. — Они узнают, кто захватил вашего друга. Но все это очень странно! В один день они похищают человека. Это мне понятно, так поступают ради выкупа. Но сегодня они крадут папирус. Этого я не понимаю. У торговца Ванни Аназа их великое множество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99