Должно быть, сегодня вечером я просто сошел с ума, но сейчас-то я снова пришел в себя!»
— Слава Богу, — пробормотал Джеф вслух, чтобы окончательно укрепиться в этой мысли. Он лег в постель, погасил свет и еще час пролежал с широко открытыми глазами, глядя в потолок.
Утром Шелби сыпала, помешивая, овсянку в кастрюлю с кипящей водой, когда заметила большие, кружевные хлопья снега, скользившие по оконному стеклу. Широко раскрыв глаза, она накрыла кастрюлю крышкой и сняла с огня, потом прошла к двери, чтобы рассмотреть получше.
Когда Джеф вышел из своей комнаты, первое, что он увидел, была Шелби, свежая и прелестная, стоявшая в дверном проеме в хороводе кружащихся снежных хлопьев. На ней были ее самые старые сапоги и юбка-брюки из потертой кожи, что говорило о том, что она собирается в этот день ехать с мужчинами. Выше талии, однако, она была настоящей женщиной в своей белоснежной английской блузке с высоким воротником. Ее чистые, только что вымытые волосы были уложены в высокую прическу и заколоты жемчужными шпильками. Услышав его шаги, Шелби обернулась; ее выразительное личико сияло от удовольствия.
— Смотрите, Джеф! Снег идет — в мае! Ну, можно ли в такое поверить?
Когда он подошел ближе, она потянулась и взяла его под руку — воплощение дружеского расположения. Джеф удивился: неужели она и в самом деле забыла все, что произошло вчера вечером, — их страсть и их разлад… или это снег стер воспоминания?
— Чудесно, — согласился он, глядя на Шелби.
— Мне бы хотелось, чтоб его нападало столько, чтобы можно было лепить снеговиков и кататься на санках.
Она на миг прислонилась щекой к его плечу; задняя дверь отворилась, и Кэйл, Лусиус и Марш, громко топая, вошли в кухню. Шелби ухватила Джефа за рукав, прежде чем он успел присоединиться к ним.
— Как Мэнипенни, хорошо спал? Я подумала, что лучше вам сначала самому его навестить, чтобы пощадить его достоинство и стыдливость.
— Терпимо, — ответил он, направляясь к плите, где в эмалированном кофейнике уже закипал крепкий кофе.
— Похоже, он почти все время спит, а потому избавлен от утомительных мыслей о своей болезни.
После обильного завтрака из овсянки со свежими сливками, горячих булочек с изюмом, яиц и ветчины они решили, что необходимо наверстать упущенное время и закончить ограждение. Когда, через несколько дней Бен с Тайтесом вернутся, пора будет начинать первый загон, и Бен наверняка надеется, что изгороди будут закончены. До тех пор пока на каждом принадлежащем им животном не будет проставлено клеймо или не будет закончено ограждение, все их заявления о собственности не более, чем пустые слова.
Никто не думал, что снег будет идти долго. Даже Лусиус, который прожил в Вайоминге всю свою жизнь и видел уже сильные весенние вьюги, только посмеивался, уверяя, что это так, пустяки.
Поначалу это казалось забавно, кутаться в теплую одежду и протаптывать тропинки в снегу. Шелби надела теплый нательный комбинезон и две пары носков, а сверху, как и прежде, натянула кожаную юбку-брюки и сапоги. Надев еще теплый свитер поверх блузки, она накинула непромокаемый плащ, который нашла среди вещей Тайтеса и, так как тот был маленького роста, он подошел ей.
К своему удивлению, Шелби, выйдя в гостиную, обнаружила, что Джеф накупил в Коди гораздо больше вещей, чем она думала. У него тоже был теплый нательный комбинезон — красный, насколько она могла заметить под его клетчатой фланелевой рубашкой.
Поверх обычных рабочих брюк он надел кожаные ковбойские штаны и последнее — но, быть может, самое главное, — он развернул свой новый непромокаемый плащ и протянул его Шелби, спрашивая ее мнения.
— Великолепно! — заверила она его. — Он гораздо красивее, чем этот, который я взяла у Тайтеса!
Джеф засмеялся и накинул плащ; она не сводила с него глаз. Казалось, этот длинный дождевик шили специально для него: его большой белый капюшон удивительно шел к его светлым волосам и темной, загорелой коже, а сам плащ — широкий, двубортный, с разрезом на спине, чтобы удобнее было ездить верхом, — смотрелся на нем прямо-таки щегольски. На голову он надел свою белую ковбойскую шляпу, а на руки — перчатки из воловьей кожи; все это время Шелби наблюдала за ним.
— А Мэнипенни ел кашу?
— Немножко.
Джеф распахнул перед нею дверь, и они вышли в метель.
— Признаюсь, все это радовало бы меня гораздо сильнее, если бы я чувствовала себя… в своей тарелке. — Она подняла на него глаза, добавив: — Мне кажется, я выпила вчера немножко больше хереса, чем это… позволяло благоразумие.
Так, значит, она хочет перечеркнуть все это, подумал Джеф, бросив на Шелби свой давний, пресыщенный взгляд. В нем была также и доля разочарования, но нужно было пристально вглядеться, чтобы заметить его.
— Ни слова больше. Я сам выпил вчера столько хересу, что даже не помню, видел ли я вас.
На душе у нее сразу стало легко, и она вприпрыжку побежала впереди него в сгущавшуюся завесу снежных хлопьев. Добежав до кораля, Шелби увидела, что ее пони уже оседлан и нетерпеливо взбрыкивает, не в силах устоять на месте.
Веселье продолжалось несколько часов, и все пятеро получили громадное удовольствие. Они столько всего съели за завтраком и так заняты были весь день, что никому не хотелось возвращаться на ранчо обедать. Мужчины усердно трудились над изгородями в дальнем конце их владений, а Шелби помогала им — раскручивала мотки колючей проволоки или придерживала столб, пока кто-нибудь из мужчин вбивал его в размокшую землю.
Вчерашний дождь сильно затруднил работу, так как было достаточно холодно для того, чтобы пошел снег, но недостаточно для того, чтобы грязь высохла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134