И все же некоторые клиенты салуна Парселла, из тех, кто был не совсем чист на руку, чуяли простака. Вскоре в зале стало шумно от беспрерывно отодвигавшихся стульев — мужчины поворачивались и вертели головами, желая взглянуть на клоуна, называвшего себя Койотом Мэтом.
— Они вот-вот клюнут! — радостно прошептала Шелби.
Бен фыркнул, потом внимательнее взглянул на возбужденное лицо племянницы. Пивная пена повисла на ее усах. Наклонившись поближе, он снова фыркнул, и уголки его губ чуть дрогнули в улыбке.
— Эй, Шел, от тебя несет, как от твоей лошадки, когда она прибегает вся взмыленная от скачки.
Снаружи, на Шеридан-авеню, перекати-поле подкатилось прямо под ноги путешественникам, только что прибывшим в Коди.
— Что это? — спросил Джеффри Уэстон у своего «Джентльмена джентльменов».
— Достаточно обычное зрелище в этой части света, милорд, — протянул Мэнипенни. — По-моему, у них это называется перекати-полем.
— А …
Оба они начали привлекать к себе внимание. Безукоризненно одетые, они стояли около целой груды дорогих дорожных баулов, раздумывая, что делать дальше. Они и так уже немало пережили, выйдя на станции, оказавшейся вдали от города, а после заплатив еще и за сомнительное удовольствие доехать до этого города в телеге — немыслимой, полуразвалившейся, возница которой был такой же развалиной, бежавшей, казалось, от воды как от чумы. Он оставил их здесь вместе с их поклажей. Джеф решительно отказался от его настойчивых попыток предложить им свои услуги.
— По-моему, мы одеты слишком изысканно, — громко прошептал Джеф. Он был в великолепно сшитом твидовом костюме с жилетом из небесно-голубого кашемира, в рубашке с отложным воротничком, в тонкую серую полоску, в повязанном свободным узлом галстуке и лакированных черных полуботинках. На нем не было ни пальто, ни шляпы, и полуденное солнце сверкало на его золотом перстне с печаткой и в его светлых волнистых волосах.
— Надеюсь, мы не забыли упаковать мои сапоги, ковбойские штаны и кобуру с револьвером?
— Боюсь, что забыли, ваша светлость, — откликнулся Мэнипенни невозмутимо.
Суровое, точно высеченное из камня, лицо Джефа, так и просияло улыбкой, когда он окинул взглядом своего слугу, возвышающегося на фоне городка Коди в Вайоминге. Мэнипенни, был чуть ли не семи футов ростом и, казалось, имел неиссякаемый запас темных костюмов, жилетов в серую полоску, рубашек с отложными воротничками и черных галстуков. Сегодня, в ознаменование своего выхода на люди, он добавил к этому черное шерстяное пальто и черный же котелок, стискивавший, казалось, его громадную голову.
— Ваша светлость, — произнес он, первым нарушив молчание, что случалось с ним не часто, — надеюсь, вы не откажетесь от ваших привычек и безупречной манеры одеваться в угоду окружающим. Сменить ваш гардероб на… — он поморщился, — штаны было бы настоящей трагедией.
Джеф постарался сохранить серьезность, когда кивнул ему и заметил в ответ:
— Я благодарен тебе за совет, Мэнипенни. В настоящую минуту, однако, у нас есть гораздо более важные заботы, чем мой гардероб. Мне нужно разузнать, какие тут есть гостиницы, прежде чем на нас нападут и оберут до нитки.
Он кивнул головой в сторону каких-то мрачных типов, столпившихся на той стороне улицы и пристально разглядывавших их самих и их дорожные сундуки.
— Если вам не удастся найти жилье, подобающее вашему положению, милорд, быть может, у вас появится желание вернуться…
— В Лондон? — Джеф расхохотался при одной мысли об этом. — Сомневаюсь, старина. Я сделан из более крепкого материала, да и ты тоже! Пока что я предлагаю тебе посидеть здесь, а я зайду в этот салун и переговорю с барменом.
Он указал Мэнипенни на самый большой сундук, проследил, как тот примостился на его краешке, и направился в находившийся неподалеку от них салун Парселла.
Теперь, когда они с Мэнипенни добрались до Коди, Джеф еще острее чувствовал всю рискованность своего предприятия. Опасность, точно витавшая в воздухе, дразнила его, щекотала ему нервы, и он наслаждался каждым мимолетным ощущением. Чем дальше они продвигались на запад, тем сильнее Джеф чувствовал, будто он переносится в совершенно иной мир, отличающийся от того, который он знал. Каждое следующее мгновение обещало быть непохожим ни на одно из тех, которые он испытывал за предыдущие три десятилетия; это было как раз то, к чему он стремился. Мэнипенни пришел бы в ужас, узнай он, как жаждет его хозяин сбросить с себя свои старые привычки, а также и все, до последней нитки, из своего прежнего роскошного гардероба.
Переступив через порог шумного, наполненного дымом салуна, Джеф усмехнулся, подумав: «Слава Богу, ничего похожего на Уайтс Клуб!» Он почувствовал острые, испытующие, обращенные на него взгляды и спокойно обернулся. У стойки он заказал себе виски и стал потягивать, выжидая. По-видимому, к нему уже приклеилось словечко «пижон», но Джеф понимал, что дальнейшее его пребывание здесь будет зависеть от других качеств, которые эти незнакомцы разглядят в нем. Ему не надо было притворяться спокойным; до сих пор он всегда справлялся с любой ситуацией и знал, что простая уверенность в таких случаях действует лучше всего.
— Недавно в городе? — коротко спросил бармен.
— Вы очень наблюдательны, — отозвался Джеф с улыбкой. Протянув руку, он добавил: — Меня зовут Джеффри Уэстон. Я в восторге от вашего города.
— Рад познакомиться.
Они пожали друг другу руки.
— Меня зовут Том Парселл, а это мой салун. За ближним столиком кто-то присвистнул:
— Глянь-ка! Спорим, что это один из тепличных английских молокососов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134