— Под Ватерлоо его ранили в голову. Иногда у него случаются приступы жестокой мигрени. Малейший луч света заставляет его кричать от боли. Обычно он лежит в полной темноте, пока приступ не пройдет.
— Я этого не знала. Он ничего не говорил об этом.
— Его светлость очень гордый человек, ваша светлость. И, как все мужчины, не любит, чтобы о его слабостях стало rому-то известно.
— Может быть, я смогу ему чем-то помочь, миссис Фитцвильямс. Пошлите Элизабет за моей аптечкой. Мне потребуются кое-какие травы из нашего сада, чтобы приготовить отвар по моему рецепту.
— Вы умеете лечить травами, ваша светлость? — с любопытством спросила экономка.
— Моя мать прекрасно разбиралась в лечебных травах, и я многому научилась у нее.
Через полчаса в замке запахло отваром эвкалипта и камфоры. Потом Кэссиди добавила в отвар немного яблочного уксуса, перелила отвар в бутылку и поставила остужаться на лед.
— Это должно ему помочь, — сказала она, выходя из кухни.
Домоправительница и Элизабет с уважением смотрели ей вслед.
— Его светлость никогда никого не подпускал к себе, когда у него бывали эти приступы, — сказала домоправительница. — Только Оливеру позволено находиться рядом.
— Оливер не посмеет возражать ее светлости! — заметила Элизабет.
Кэссиди не стала стучать в дверь, а просто, как можно осторожнее, открыла ее и вошла. В комнате было темно, но Кэссиди разглядела у окна неподвижную фигуру Оливера.
Бывший ординарец Рейли подошел к ней и быстро прошептал на ухо:
— У его светлости сегодня жестокий приступ головной боли. Он бывает очень недоволен, когда его застают в таком состоянии, ваша светлость.
— Я пришла, чтобы помочь ему, Оливер, — ответила Кэссиди. — Зажгите свечу и поставьте подсвечник на пол. Слабый свет не потревожит его.
— Кто здесь? — спросил Рейли.
— Кэссиди приблизилась к кровати и прошептала:
— Это я, Рейли. Я пришла помочь тебе.
— Уходи, — простонал он. — Никто не может мне помочь.
— Если ты не разрешишь попробовать, мы так этого и не узнаем, — возразила Кэссиди.
— Может, ты колдунья? — проговорил он, отворачиваясь от свечи, которую Оливер внес с виноватым видом.
— Кое-кто называл так мою мать, и, думаю, это было недалеко от истины, — спокойно ответила Кэссиди. — Покажи, в каком месте у тебя болит голова? — попросила она.
— Легче показать тебе, где она не болит, — с трудом сказал Рейли. — Оставь меня в покое!
Кэссиди увидела, что от Рейли трудно добиться вразумительного ответа, и повернулась к слуге.
— Куда его ранили?
Не смущаясь гневного взгляда, который бросил на него Рейли, Оливер шагнул вперед и сказал:
— Вот сюда, ваша светлость. Если вы раздвинете волосы, то увидите шрам.
— Да, я вижу, — кивнула Кэссиди. — Это рана от шрапнели или от сабли?
— Это шрапнель, ваша честь. Доктор, который его лечил, говорил, что один осколок внутри и его нельзя
извлечь, потому что он засел слишком близко к мозгу. От этого и происходят головные боли.
Рейли протяжно вздохнул, понимая, что Кэссиди не оставит его в покое, пока не удовлетворит свое любопытство. Она осторожно пробежала пальцами по шраму и попросила Оливера поднести поближе свечу.
— Господи милосердный! — воскликнула она. — Я нащупала пальцем что-то острое. Кажется, осколок начал выходить наружу.
— Чепуха! — простонал Рейли. — Лучше уйди! Кэссиди не обратила на его слова никакого внимания.
— Оливер, принеси мою швейную шкатулку и кастрюлю горячей воды, — распорядилась она. — Кроме того, мне нужно побольше света. Элизабет будет мне помогать.
Рейли приподнялся на постели.
— Кэссиди, ты ничего не сможешь сделать. Лучше оставь меня в покое, — взмолился он. — Врачи, которые излечили тысячи раненых, вынесли заключение, что я буду мучиться всю свою жизнь, и я им верю.
Кэссиди осторожно вытащила у него из-под головы подушку, чтобы он лежал ровно.
— Мне потребуется все твое мужество. Ты должен лежать не шевелясь. Верь мне, Рейли, я знаю, что делаю.
— Черт возьми, Кэссиди, ты что — умнее докторов?
Она лишь улыбнулась и успокаивающе положила ему на лоб свою прохладную ладонь.
— Во-первых, я хочу, чтобы ты по возможности расслабился, — сказала она и принялась легкими движениями втирать ему в лоб приготовленный настой. Так всегда делала ее мать, когда ей приходилось лечить больных. — Все будет хорошо, Рейли. Я уже чувствую, что тебе стало легче.
В комнату вошла Элизабет со шкатулкой, следом за ней Оливер нес кастрюлю кипятка.
Кэссиди порылась в шкатулке.
— Возьми иголки и зажимы и ошпарь их кипятком, — распорядилась она, обращаясь к Элизабет. — Потом я хочу, чтобы вы с Оливером подержали свечи у головы моего мужа. Мне нужно побольше света.
— Черт побери, Кэссиди, что ты собираешься делать? — воскликнул Рейли.
— Доверься мне, Рейли, — попросила Кэссиди. — Ты должен расслабиться.
Он стал смотреть в потолок, понимая, что ему придется вытерпеть все, что она задумала. Он был слишком измотан болью и обессилен, чтобы противиться ей, а Оливер был на ее стороне.
В комнате наступила полная тишина. Кэссиди осторожно раздвинула волосы Рейли и нашла рваную рану. Она всем сердцем жалела Рейли, которому пришлось так жестоко страдать. Чуть касаясь пальцем шрама, Кэссиди нащупал острый осколок.
— Дай мне зажим! — обратилась она к Элизабет. Пока Кэссиди осматривала рану, время словно остановилось.
— Мне понадобится нож, — наконец сказала она. — Его тоже нужно ошпарить кипятком.
Глаза Рейли расширились от боли, и сердце Кэссиди разрывалось от жалости к мукам мужа. Но ему предстояло перетерпеть еще более жестокую боль. В таком состоянии Кэссиди еще не видела своего мужа, и ее переполняла ярость, что доктор, которому так доверял Рейли, не сумел извлечь этот проклятый осколок и заставил его так страдать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101