– Еще какая большая! – ответил Саймон, проводя рукой по волосам. – Ты уж меня, брат, не делай евнухом.Смех Доминика смешался с тихим перезвоном колокольчиков, которые он небрежно перебирал.– Ты только должен будешь смотреть за тем, чтобы никто, кроме меня, не входил в комнаты Мэг, – пояснил Доминик.– А ее служанка?– Служанка? Зачем она там? Я могу сам одеть – и раздеть – свою жену, если нужно.Саймон старался не рассмеяться вслух, но веселье было написано на его лице.– Первое время, – говорил Доминик, – Мэг будет как сокол, которого недавно посадили в мою клетку. Она должна есть из моих рук. Пить из моих уст. Спать только рядом со мной. При пробуждении она должна слышать мое дыхание и чувствовать мое тепло.Саймон удивленно приподнял брови, но не проронил ни слова.– Мэг сказала, что я не знаю ее, – продолжал Доминик, размышляя вслух, как он часто делал в присутствии Саймона. – Она права. Это моя вина. Поначалу она кажется доступной, но во многих отношениях она сильнее, чем иные города, которые я брал.Саймон молчал, думая о том, что произошло между его братом и Мэг, когда он оставил их одних в лесу. Но он ни о чем не спрашивал. Он знал, что не стоит вмешиваться, когда Доминик обдумывает план взятия крепости.Или женщины.– К тому времени, как ее ежемесячное истечение закончится, – сказал Доминик, – я буду знать ее гораздо лучше. Но не так, как муж познает свою жену. Это совсем другое знание.– Ты известил ее, что она будет заперта в своем собственном замке? – спокойно спросил Саймон.– Да.– И что она ответила?Доминик прищурился.– Ничего. Она не разговаривает со мной с тех пор, как сообщила, что я умру, не имея сыновей.– Боже праведный, – испуганно прошептал Саймон.Прежде чем Доминик заговорил снова, вернулся слуга. За ним шла Старая Гвин. Слуга с поклоном поставил на стол поднос. Саймон подошел к столу и набросился на еду. Доминик жестом пригласил старую женщину поближе к огню.– Ты ужинала? – осведомился он любезно.– Да, лорд, спасибо.Доминик замолчал, обдумывая, как лучше начать разговор о родовом проклятии Глендруидов, о покойном Джоне и его детях и еще о том, что было правдой, а что – пустыми предрассудками. В конце концов он пожал плечами и последовал примеру жителей Блэкторна. Джон и Мэг обычно говорили прямо. Доминик решил поступить так же.– Расскажи мне о женах рода Глендруидов, – просто попросил Доминик.– Они только женщины.За спиной Доминика Саймон то ли смеялся, то ли божился, то ли и то и другое одновременно.– Да, – произнес Доминик спокойно. – Это я заметил. Это так же бесспорно, как то, что я мужчина.Блеклые глаза Старой Гвин смеялись.– А разве нужно что-нибудь еще говорить, лорд?– Многое, – отрезал Доминик. – Объясни мне, чем жены из рода Глендруидов отличаются от других женщин.– У них глаза необычного зеленого цвета.– Так, продолжай, – велел Доминик.– Они умеют обращаться с растениями и со всеми живыми существами.Он ждал.И Старая Гвин ждала.– Господи! – умоляюще воскликнул Доминик. – Что ты тянешь кота за хвост? Говори!– Дело пойдет быстрее, если вы объясните мне, что именно вы хотите знать, – сказала Старая Гвин безмятежно. – Здесь уютно, а мои старые кости так любят тепло. Я ведь могу начать с самого рождения леди Маргарет и рассказывать обо всей ее жизни вплоть до сегодняшнего дня.Доминик сжал кулаки и стал изучать противницу. Она тоже разглядывала его, не столь воинственно, но презрения в ее глазах было не меньше.– Я слышал, женщины из рода Глендруидов упрямы, – начал Доминик немного погодя.– Да.– Бесстрашны.Старая Гвин наклонила голову, словно размышляя.– Мы не робки, – произнесла она мгновение спустя. Потом помолчала немного и добавила:– Это не одно и то же, лорд.– Да, – согласился Доминик, пораженный проницательностью старой женщины. – Люди называют это отвагой.Он снова взял колокольчики и начал перебирать их, обдумывая, как вести расспросы дальше. Их нежный звон привлек внимание Старой Гвин. Она с интересом разглядывала диковинную цепочку.– Если бы цветы могли петь, – проговорила она с довольным видом, – у них были бы точно такие же голоса.Доминик взглянул на нее.– Ты удивляешь меня, старуха.– Думаю, трудно удивить чем-нибудь человека, который сосредоточен только на одной-единственной вещи и не обращает внимания ни на что другое.– Может, ты объяснишь на чем? – спросил Доминик сухо.Старая Гвин кивнула.– Так чем же я озабочен?– Династией.– Не более, чем любой другой мужчина.– Нет, – возразила она. – Другие мужчины хотят многого. Одни – постепенно, большинство – немедленно.– И поэтому не получают ничего.Теперь была очередь Старой Гвин удивляться.– Да, – согласилась она. – Это так. Но вы не похожи на других мужчин. Вы грезите об одном, и только об одном. О сыне.Доминик прищурился, и в его глазах сверкнула ярость – это была слишком больная тема.– В любом случае, – промолвил он вкрадчиво, – сейчас я обременен бесплодной женой.– Это не так!В голосе старухи не было и тени сомнения.– Тогда почему же Мэг уверена, что я умру, не оставив сыновей? – требовательно произнес Доминик.Старая Гвин удивленно отступила и, прищурившись, уставилась на высокого воина, стоящего перед ней. Она вдруг поняла, какая буря свирепствует у него в душе втайне от всех.– Это она вам сказала? – осторожно спросила Гвин.– Да.– Именно это? Слово в слово, лорд? Я должна быть уверена.Сначала Доминик хотел выгнать нахальную старуху вон. Но было что-то в ее глазах, что заставило его сдаться, – что-то колдовское.– Она сказала: «Для того чтобы родился сын Глендруидов, нужна любовь. А в тебе нет любви, Доминик Ле Сабр».Из груди Старой Гвин вырвался вздох, слившись с гудением огня в очаге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83