их оружие так сверкало, что казалось зеркалом, в котором отражается солнце. Но все это рыцарство, столь грозное и столь красивое на вид, в течение дня разделилось в своих мнениях, ибо одни говорили, что покроют себя позором, если, находясь так близко от врага, не дадут сражения, а другие утверждали, что вступать в битву будет ошибкой, потому что король Франции может в ней все потерять и ничего не выиграть. Если он потерпит поражение, враг сразу проникнет в самое сердце королевства, если же он выйдет победителем, то все равно не сможет завоевать ни Англию, представляющую собой остров, ни земли князей Империи, которых по-прежнему будет твердо поддерживать Людвиг IV Баварский, их сюзерен.
В это время король Англии, сев на изящного коня для парадных выездов, в сопровождении мессира Робера Артуа, мессира Реньо Кобхэма и мессира Готье де Мони объезжал войска, тихим голосом просил рыцарей и других соратников помочь ему исполнить обет и не посрамить его чести, объясняя преимущество выбранной им позиции — спиной к лесу, под защитой болота, — когда враг не сможет подойти к ним, не подвергая себя большой опасности. Объехав по фронту войска и обратившись к каждому полку — одних он воодушевлял, других сдерживал, — Эдуард вернулся к себе в корпус, построил войска и приказал никому не выдвигаться за линию маршальских знамен.
Эти приготовления обеих сторон заняли почти все утро, а когда наступил полдень, в ряды французов опрометью примчался заяц, которого вспугнул английский рыцарь, отставший от своей части; тут несколько рыцарей, смекнув, что у них есть время поохотиться, вопя и улюлюкая, принялись травить зайца в железном загоне, куда тот попал; английская армия, видя эту суматоху, но не зная ее причины, взволновалась при этом шуме, ожидая атаки. Поэтому король Эдуард пересел со своего иноходца на крупного, мощного боевого коня, приготовившись отразить первую атаку. Со своей стороны, сеньоры Гаскони и Лангедока, считая, что их атакуют, надели шлемы и обнажили мечи, тогда как граф Геннегауский, полагая, что больше нельзя терять ни минуты и скоро начнется сражение, поспешил посвятить в рыцари нескольких дворян: он обещал им оказать эту милость; таким образом, он коснулся мечом плеча и расцеловал четырнадцать воинов, и те до конца своих дней носили прозвание «рыцарей Зайца».
Все эти происшествия заняли немало времени; когда в три часа пополудни солнце стало спускаться к горизонту, гонец прискакал к королю Эдуарду: тот взял у него письма и, не слезая с коня, прочел их; подписанные епископом Кентерберийским, они были присланы государственным советом Англии и сообщали, что норманны и генуэзцы, высадившись в Саутгемптоне, разграбили и сожгли город; имея более сорока тысяч солдат, они дошли до Дувра и Нориджа, опустошив побережье Англии, и полностью завладели морем, так что никто не смог пробиться к берегам Фландрии; дело дошло до того, что они захватили два самых больших судна, построенные тогда англичанами — «Эдуард» и «Христофор»; бой продолжался весь день, и в нем погибла тысяча англичан.
Как видим, это были страшные известия; тем не менее в этих письмах содержались и гораздо более тревожные вести. Они приходили из Шотландии: пока Эдуард стоял под Камбре, Филипп де Валуа, как мы уже знаем, послал гонцов к баронам, сторонникам молодого короля Давида; они не привезли с собой большой помощи солдатами и оружием, но доставили весьма крупную сумму денег, благодаря коим можно было получить и то и другое.
Глава посольства, человек большого мужества и редкостного ума, миновал все посты англичан и сумел пробраться в Джеддарский лес, где, словно в неприступной крепости, укрывались граф Муррей, мессир Саймон Фрэзер, мессир Александр Рамсей и мессир Уильям Дуглас, племянник доброго лорда Джеймса (как мы уже рассказали читателям, тот умер в Испании, когда вез в Святую Землю сердце своего короля). Все они очень обрадовались вестям, дошедшим из Франции; поскольку король Филипп настоятельно советовал им воспользоваться отсутствием Эдуарда, чтобы вызвать волнения в Английском королевстве, а благодаря большой казне, присланной им, предоставлял все возможности это осуществить, шотландские бароны быстро и так умело «засеяли» деньги на подвластных англичанам землях, что со всех сторон в изобилии выросли люди и лошади; соратники Давида, оказавшись во главе мощного войска, вышли на равнину подобно стае волков (коменданты английских крепостей считали, что шотландцы еще прячутся в чаще Джеддарского леса, как дикие звери) и то ли благодаря силе, то ли благодаря внезапности нападения отбили большинство крепостей; после этого у англичан в Шотландии осталось не больше семи-восьми крепостей и городов, в числе их Берик, Стерлинг, Роксбург и Эдинбург. Но это не все: ободренные успехами, шотландцы, оставив в тылу Берик, перешли реку Тайн и, перебравшись через древнеримский оборонительный вал, добрались до Дарема, расположенного на юге графства Нортумберленд, то есть на три дневных перехода проникли в глубь Английского королевства, сжигая и грабя все вокруг; потом они другой дорогой отправились назад, но никто не мог помешать их отступлению, поскольку англичане даже не подозревали, что у шотландского льва столь быстро могли отрасти когти и зубы.
Эдуард прочитал эти письма спокойно, не обнаружив ни малейшего признака волнения; потом, закончив чтение, приказал устроить пышное угощение и одарить гонца так щедро, словно тот доставил совсем иную весть. Наконец он окинул взором располагавшуюся перед ним армию, моля в душе Господа Бога, чтобы он не допустил той битвы, которую Эдуард сильно желал и ради которой пришел сюда издалека;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97