Впрочем, колено, которое он повредил, пытаясь увернуться от очередной атаки развеселившегося Вулфи, несколько умеряло его прыть.
Всю последнюю неделю леди Маргарет наблюдала за неуклюжими маневрами барона, пытавшегося подкатить к Чарити, с мстительным удовольствием отмечая, что всякая атака неизменно аукалась ему каким-нибудь мелким телесным повреждением или хотя бы унижением. Вывихнутое колено, большой палец, пораненный неисправной частью упряжи, ушибленный локоть — результат падения с садовой лестницы, на которую барон влез, собравшись снять с дерева котенка Чарити. Кроме того, он загубил пару очень модных сапог, отличное седло, прекрасную лошадь, которая вдруг захромала, а теперь вот грохнул ее последнюю китайскую чайную чашку!
Однако ни Чарити, ни ее бабушка и не подозревали, что лукавого и коварного барона угнетают мысли о совсем ином несчастье, столь значительном, что хитрый барон ни словом не обмолвился об этой новой катастрофе никому. Барон только что получил известие о том, что королевский суд начал расследование деятельности местного муниципалитета. В письме сообщалось, что менее чем через две недели аудиторы королевского суда явятся сюда с целью провести тщательную проверку его приходно-расходных книг. В том, что касалось проделок с акцизными марками, выдачи разрешений и принятия судебных решений в пользу благодарных друзей, он довольно ловко замел все следы. Но вот нахальные «заимствования» налоговых сумм и конфискованного имущества скрыть было гораздо труднее. Что ж, рассудил барон, пришло, видно, время оставить общественное поприще и уйти с головой в частную жизнь.
А что может послужить лучшим предлогом для поспешной отставки, чем удачная женитьба? И он стал ухаживать за мисс Чарити Стэндинг с новой силой. Она была не так богата и не из такой уж влиятельной семьи, но зато хороша собой. А теперь, когда проклятый виконт не стоял у него на пути, он уж сможет заманить Чарити под венец.
Он попросил девушку проводить его до коновязи, помог ей подняться и повел к дверям. Но едва они вышли на крыльцо, как барон заявил, что намерения его переменились, и потащил ее в запущенный сад, якобы для того, чтобы прогуляться среди кустов сирени и распускающихся деревьев.
Рука его сильнее сжала ее локоть, и Чарити ощутила прилив гнева. Ей было противно нахальство барона, прикосновение его влажных ладоней, похотливые взгляды, которые он бросал на нее, но бесконечные злоключения барона начинали доставлять ей удовольствие. Это был грозный признак: ужасная и пугающая перемена происходила с ней… ее способность сочувствовать слабела, сердце черствело.
Она шла, погруженная в эти мрачные мысли, и вдруг почувствовала, что ее тянут с тропинки. Не успела она оглянуться, как оказалась прижатой к стволу дерева долговязым телом барона. Глаза его сверкали, дыхание с трудом вырывалось меж узких влажных губ.
— Право, барон. Пристало ли джентльмену так вести себя! — Она уперлась руками в его грудь, но он схватил ее за запястья и прижал ее руки к стволу дерева. — Нет, так не годится! Это неслыхан… — Жесткие губы приблизились к ней. Она резко отдернула голову. — Отпустите меня!
Барон засмеялся. Ее сопротивление только возбуждало его. Он прижался к ней всем телом, колено его нахально уперлось в ее юбки.
— До чего ж ты восхитительна, моя ведьмочка! Строишь из себя недотрогу. Что ж, мне такие игры нравятся.
Тут губы его снова приблизились к ней, и на сей раз он не промазал и впился в ее рот, не обращая внимания на ее возмущенные вопли. Язык его попытался протиснуться меж ее губ. Она содрогнулась от отвращения.
— Откройся мне, красотка, — прохрипел барон, и колено его втиснулось между ее колен, а костлявые бедра прижали ее к стволу еще крепче. — Откройся, тогда и мне, и тебе будет еще приятнее. Я знаю, что ты успела слегка поиграть в эти игры с его сиятельством, так что не надо притворяться, что прикосновение мужских рук повергает тебя в шок.
Эта омерзительная пародия на поцелуи Рейна ранила Чарити в самое сердце. Темная волна отчаяния накрыла ее. Поцелуи Рейна, его готовность дарить наслаждение, его эротичные прикосновения — все ожило в ее памяти. Контраст с отвратительными поцелуями и грубыми ласками барона был столь велик, что она застонала-. Рейн называл ее «мой ангел». Для барона она была «ведьмочкой».
Она едва ощущала противные пальцы, шарившие по ее корсажу, подбиравшиеся к ее телу. Но когда губы его приблизились к ее губам, у нее вырвался крик ужаса. Барон засмеялся, будучи уверен, что обнаружил, как управлять ее пылкостью.
— Ах ты, ведьмочка! Как же ты у меня извиваешься и скулишь от желания! Я так и знал, что за всем этим девичьим благонравием скрывается такой фейерверк! Это ничего, что у тебя нет денег; я возьму за тобой Стэндвелл в качестве приданого. Стэндвелл у меня быстро превратится в очень богатое имение, а тебя я разодену как куколку. — Невзирая на сопротивление, он ухитрился поцеловать ее еще раз. И, уверенный в том, что она согласится, спросил: — Ведь ты выйдешь за меня, а, красотка?
Чарити смотрела снизу вверх в его ястребиное, жадное лицо и чувствовала, как из глубин отчаяния в ней поднимается волна гнева и отвращения. Никогда в жизни она не испытывала желания причинить боль какому-либо существу. Но отвращение к этому мужчине оказалось настолько сильно и неумолимо, что она, глядя ему прямо в глаза, хрипло прошептала:
— Да, выйду. — Лицо барона исказилось гнусной ухмылкой. — Но только очень скоро: через неделю, не позже.
Чем меньше времени она будет дрожать перед этой свадьбой, тем лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130