Она откусила кусочек — банан оказался мягким, мучнистым, очень сладким на вкус. Она заставила себя проглотить вязкую массу, улыбнулась, объявила, что вкус у этих бананов очень «занятный», однако лучше будет, если Рейн сначала сам как следует насладится лакомством… Ну, он и стал наслаждаться, благодарно улыбаясь Чарити.
— Ангелы и бананы, — сказал он с удовлетворенной ухмылкой. — Должно быть, я в раю.
Глава 23
Чарити медленно спускалась по главной лестнице дома в переднюю. На ней было новое муслиновое платье с желто-оранжевым узором из веточек. Она остановилась на полпути, чтобы полюбоваться изящным изгибом перил из полированного красного дерева, белым мраморным полом и колоннами, золоченым карнизом, куполом потолка. Уютная, красивая, изящная передняя — в ее убранстве чувствовалась индивидуальность Рейна.
Пять восхитительных дней минуло с памятного бала. Первые три дня они с Рейном только и делали, что предавались любви, валялись в спальне, хохотали, ходили по дому в обнимку, гуляли в парке.
Но наступил четвертый день. Рейн, поднявшись ни свет ни заря, уехал в свою контору, и все в доме вошло в обычную колею. Затем явилась графиня Суинфорд с визитом. Просидела она всего четверть часа, как и положено, и беседа состояла из обмена любезностями, восхвалений в адрес шляпных мастериц и обсуждения вопроса, кто куда уезжает на лето. Но сама обыденность этого утреннего визита свидетельствовала о том, что виконт и виконтесса Оксли по-прежнему приняты в свете и их не станут сторониться из-за странного поведения на балу у Сазерлендов. Видимо, большой свет счел проделку Рейна следствием умопомрачения от любви и отнесся к нему снисходительно.
Чарити в задумчивости стояла на ступенях лестницы, когда внизу, в арке коридора, появился Брокуэй. Бедняга изо всех сил тянул что-то, пыжился, бормотал себе под нос. Чарити спустилась на несколько ступеней, чтобы посмотреть, в чем дело, и, разумеется, это оказался Вулфрам. Пес сидел на заду, упершись всеми четырьмя лапами в пол, и всем своим видом демонстрировал, что гулять не пойдет. Чарити поспешила вниз, помочь Брокуэю, но Вулфрам посмотрел на хозяйку виновато и продолжал упираться.
— Ну же, Вулфи, куда это годится! Если будешь так себя вести, мы не возьмем тебя в парк. — Пес ничуть не раскаялся, а уперся еще сильнее. Похоже, он обиделся на ультиматум хозяйки. — Очень хорошо. — Она взяла у Брокуэя поводок и потащила пса обратно в кабинет Рейна. В кабинете она склонилась над ним, чтобы отвязать поводок, не переставая бранить упрямое животное: — Как тебе не стыдно, Вулфрам! Хорошо, что хоть Рейна дома нет…
Тут из парадной донеслись голоса — какой-то гость явился в Оксли-Хаус. Чарити, возившаяся с узлом поводка, напряженно прислушалась. Вулфи поднял единственное ухо, повел носом, забеспокоился. И вдруг рванулся из ее рук с такой силой, что Чарити плюхнулась на пол. Вскочив, она с громким криком бросилась в погоню за псом, который успел выскочить в переднюю, и наконец нагнала его. Пес стоял и злобно смотрел на… Салливана Пинноу.
— Барон! — Лицо Чарити порозовело.
— Виконтесса, — отозвался Пинноу, поклонился, сделал шаг к ней.
Вулфи прыгнул между ними, припал к земле, зарычал и оскалился.
Пинноу отшатнулся, Брокуэй кинулся к псу, схватил его за поводок, который так и остался привязанным к ошейнику. А в следующее мгновение подоспел Эверсби с одним из лакеев, и втроем им кое-как удалось усмирить Вулфрама. Чарити, прижимая руку к сердцу, извинилась и приказала Брокуэю с Джорданом пойти прогулять пса, и как следует. Когда пса наконец вывели на крыльцо, она попросила Эверсби позвать леди Кэтрин и леди Маргарет… и подать им чаю.
— Прошу простить меня, миледи. — Эверсби даже поморщился. — Я забыл сообщить вам. Леди Маргарет решила сегодня утром нанести визит герцогу, а леди Кэтрин сочла за благо поехать вместе с ней.
Сердце у Чарити упало. Ей придется принимать этого противного барона одной. Она провела его в гостиную, которую тот окинул оценивающим взглядом. Его холодные голубые глаза обежали золоченые карнизы, ковры на полу, богатую мебель и картины. А пока он разглядывал мир, в котором обитала теперь Чарити, она незаметно рассматривала своего прежнего жениха.
В его манере держаться появилось что-то суетливое, и одет он был, против обыкновения, несколько небрежно. На перчатке лоснилось жирное пятно, крахмальные воротнички загибались с одной стороны, синий сюртук выглядел так, будто барон в нем спал. Глаза у него запали, морщины в углах рта обозначились резче. Когда он обратил свои ледяные голубые глаза на нее, Чарити вдруг пробрал холод.
— Какое дело привело вас в Лондон, барон? — Она пригласила его присесть, села и сама. Однако он не стал садиться, а подошел к ее креслу и стал прямо перед ней, глядя на нее оскорбительно фамильярно.
— Дело, которое сулит некоторые выгоды, — ответил он, скривив губы в многозначительной улыбке — Я отошел от судейской деятельности и общественной жизни… — «Ввиду того, что мне грозит арест и тюремное заключение», — злобно договорил он про себя.
Он бежал из Девоншира пять дней назад, когда ревизоры уже раскрыли его не слишком-то хитрые финансовые махинации и принялись за бумажный хаос. Возможно, его уже объявили в розыск, а сумма, которую он успел прихватить, была ничтожной. Безнадежное положение требует отчаянных мер. И, прибыв в Лондон, барон составил план, чтобы перехватить немного денег, а заодно и отомстить.
— А вы, ваше сиятельство, неплохо, вижу, устроились. — Пинноу разгладил жилет и холодно улыбнулся: — Вы, верно, и не подозревали, как богат этот Оксли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130