Закрой глаза и ощущай. — Но у Чарити был такой перепуганный вид, что он решил отменить первоначальный план. — Доверься мне, ангел мой. — Усмешка его смягчилась, стала ласковой. — Я не стану делать ничего, что могло бы показаться тебе постыдным. Закрой глаза и позволь мне любить тебя.
На лице ее промелькнуло сомнение, однако она подчинилась. Чувствуя, как напряжены ее ноги, он улыбнулся и продолжил покрывать поцелуями ее бедра, медленно продвигаясь вверх, обогнул покрытый пушком бугорок между ног и принялся целовать прекрасный живот. Она сразу же расслабилась. Она доверилась ему… а он честно выполнил обещание. И когда он приподнялся, готовясь лечь на нее снова, она встретила его счастливой улыбкой.
Двигаясь медленно, но со все большей силой, он соединил их тела в одно. От ее расслабленности не осталось и следа. Возбужденная его игрой в счастливые поцелуи, она откликнулась мгновенно. Мышцы его широких плеч играли, тело напрягалось. И он, и она были так сосредоточены на акте любви, что чувственность их поднялась до нового уровня. Влажный жар его губ, впивающихся в ее рот, плавная ритмичность движений словно врезывалась — глубоко, навсегда — в ее взбудораженный ум.
Прежде она с радостью принимала его — теперь же требовала его присутствия. Ее жадные поцелуи, руки, торопливо шарящие по его телу, — ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание. Она обхватила его ногами, прижимая к себе еще теснее, изгибаясь навстречу ему смело и соблазнительно. Мужская выдержка дала слабину, он яростно сжал ее в объятиях, и оба они погрузились в бурлящие воды желаний.
Они достигли пика вместе, словно были единым организмом — с одной душой и общими органами чувств. Все вокруг перестало существовать для них, осталось только ощущение бесконечного наслаждения соединенных тел. Они двигались как единое целое. Их сердца бились в унисон. Невозможно было различить, где ее чувства, а где его, исчезла граница между их телами. И мышцы, и чувства, и желания слились в яростном пыле страсти и сформировали единство, сплав духа и плоти, прошлого и будущего. Когда их чувства не могли более выдерживать накала, а их тела выгнулись и задрожали, не в силах вмещать долее безграничное наслаждение, пришло освобождение, могучее, как вулканический выброс, одновременное для обоих. Раскаленная чувственность поднимала их выше и выше на гребне ослепительного вихря страсти.
Буря утихла, оставив за собой лишь сладостную дымку, которую быстро развеял освежающий дождик удовлетворения. Под его шум Чарити, уютно устроившись в объятиях Рейна, потихоньку уснула.
Она проснулась некоторое время спустя, и первое, что увидела, — его нежную улыбку и полные любви глаза. Она улыбнулась, подняла руку, коснулась его опухших от поцелуев губ.
— Я же говорил, что колени у тебя ужасно счастливые. Теперь-то ты мне веришь? — Он провел ладонью по ее животу, груди. Эта ласка была самой что ни на есть бесстыдной взяткой, и она приняла ее.
— Колени приносят счастье. И локти. И пальцы ног. И омела… И пуговицы, которые я тебе расстегивала… — Она прикрыла его ладонь своей, наслаждаясь радостью его прикосновения, облизнула губы и подняла на него взгляд. — Никогда раньше не слыхала про такую примету — что на счастье надо расстегивать жениху пуговицы.
— Ну, у тебя же никогда раньше не было первой брачной ночи, — парировал он.
У тебя тоже это первая брачная ночь. Так откуда ты мог узнать про пуговицы?
— Мы, женихи, такие ушлые… имеем свои источники информации.
Она подозрительно прищурила глаза.
— А я думала, что ты не веришь в приметы, везение и все такое, — перешла она в наступление.
— Не верю.
Он так просто сказал это, что она забеспокоилась. Пытливо всмотревшись в дерзкие, обрамленные черными ресницами глаза, она увидела, что милой беззаботности в них больше нет — они полны решимости. Какая-то идея закопошилась на краю сознания, про которую она совершенно забыла, увлекшись сладостной любовной идиллией. Теперь она боролась с ней, зная, что мысль все равно придет.
— Но если ты не веришь в приметы, везение и талисманы, то почему?..
— Потому что знаю, что веришь ты. — Он прикрыл глаза, следя за ней из-под ресниц. Ладонь его легла ей на талию и сжала ее, нога тихонько легла ей на бедро. Он был готов к тому, что должно последовать. — Теперь ты носишь амулеты.
У нее мурашки побежали по коже. А то, что маячило на краю сознания, зашелестело, как налетевший порыв ветра, стремительно захватывая центр. Звук этот показался ей знакомым — печальный, как тревожный вздох. Как дыхание надвигающейся беды.
— Ты развесила омелу на столбах моей кровати. — Он поймал ее взгляд, и его тело сразу напряглось. — И ты сыпала соль на мой порог. И поставила старые башмаки возле камина. Прежде ты никогда так не делала.
У нее пересохло во рту, сердце отчаянно забилось.
— Ты решила выйти за этого Пинноу, хотя тебе противны его прикосновения. Что с тобой случилось, Чарити? Почему ты так изменилась? Что такое ты узнала, неизвестное тебе раньше?
Она пристально посмотрела на него и похолодела. Он знает.
Сердце сжалось, мороз побежал по коже. Он знает, что она джинкс. Но откуда? Это бабушка! Чарити чуть не задохнулась, словно ей ледяной водой в лицо плеснули. И тут же начала бешено извиваться, стремясь спрятаться от его все понимающих глаз, вырваться из его собственнических объятий.
— Чарити? — Он в отчаянии навалился на нее всем телом.
— Отпусти меня!
— Чарити, посмотри на меня! — приказал он, встряхнув ее за плечи.
Она отворачивала лицо, и глаза ее были зажмурены крепко-накрепко, но все же ей пришлось капитулировать перед его физической силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130