Она приносит беду, навлекая несчастья, в том числе на тех, кто любит ее сильнее всего. Терзаемая душевной мукой и чувством вины, утопая в черных волнах отчаяния, она ухватилась за это слово — «джинкс».
Почему она всегда чувствовала себя ответственной за те несчастья, которые обрушивались на всех вокруг нее? И она считала себя немножко виноватой за то, что ей самой постоянно везет, в то время как на долю окружающих выпадают одни страдания. А теперь то, о чем и помыслить было невозможно, было сказано вслух и сразу пустило корни в ее исстрадавшемся сердце, как если бы это была великая истина, которую она всегда искала, но страшилась найти. Всю жизнь она только и делала, что пыталась смягчить бедствия, которые так и сыпались на всех рядом с ней, кидалась помогать всякий раз, когда обрушивалось очередное несчастье и из-под пяты злой судьбы выползали раздавленные и покалеченные существа. Могла ли она быть источником тех несчастий?
Сердце ее восставало при этой мысли, но привычка рассуждать логически, привитая отцом, теперь служила темным силам суеверий. Все невзгоды прошлых лет проходили перед ее мысленным взором: неурожаи, болезни, несчастные случаи, сломанные конечности, ожоги и ушибы. Сложности, которые неизменно возникали у Гэра с лошадьми, и постоянные травмы отца, и вечные проблемы с арендаторами, и неуклонное истребление бабушкиного изящного фарфора. Пчелы отказывались роиться в Стэндвелле, а в коврах вечно прожигались дыры от случайных искр! Почему вещи словно сами собой падали с полок, когда она проходила мимо? Даже Гэр упал в открытую могилу, а потом эта пуля, пущенная в воздух и попавшая в Рейна Остина…
Рейн. Сердце остановилось у нее в груди. Ведь он лежал возле разбитого экипажа, когда она увидела его в первый раз… Внезапно в уме ее всплыла картина: вороные кони и экипаж, с грохотом мчащиеся прямо на нее. Экипаж, который потом разбился! Она перебежала дорогу лошадям и стала причиной катастрофы! А потом Гэр и Перси случайно подстрелили Рейна, и его принесли в Стэндвелл, где несчастья валились на бедного виконта одно за другим. А ей и в голову не приходило, что причиной его злоключений может являться она сама. Только в те моменты он и не подвергался постоянным опасностям, когда был в ее объятиях, то есть под влиянием ее чудовищно сильного везения. А может, как раз это-то и было самым страшным из несчастий, выпавших на его долю…
Наконец в уме ее одно соединилось с другим. Ее отец и Рейн… она любила обоих и для обоих оказалась источником страданий и опасности. Отец ее мертв, а Рейн постоянно оказывается на краю гибели… из-за нее. На сердце у нее было тяжело, настоящее и будущее виделись теперь в новом мрачном свете. Рано или поздно, поняла она, в результате одного из этих несчастных случаев она потеряет и Рейна тоже. Это просто вопрос времени.
Если она и вправду любит Рейна Остина, то должна сделать все, чтобы уберечь его от опасности, даже если ей придется потерять его. Любя его, она обязана защитить его от своего катастрофического влияния, заставить уехать как можно дальше от нее — если еще не слишком поздно. От этой мысли сердце у нее болезненно сжалось.
Она лежала на пыльных ступеньках возле двери церковки и пыталась черпать силы в том, что одно только и осталось неизменным в ней после этого страшного открытия, — в своей любви. Благодаря любви она сможет найти в себе силы услать Рейна прочь и продолжать жить без него.
Однако как же она станет жить с ужасной пустотой в груди, там, где прежде билось сердце?
Было едва за полдень. Рейн смотрел, как Чарити спускается по главной лестнице, и сердце его переполнялось острым желанием любить и оберегать ее. Она была прекрасна: светлые, медового оттенка волосы сияли в пыльном луче света, лицо белело нежным овалом. Любящая и щедрая, такая лучисто-чувственная и трогательно здравомыслящая. Она была его женщина — его любовь.
Он встретил ее у подножия лестницы и с сияющим лицом взял ее руку в свою.
— Я все утро тебя искал. Где ты была?
Но только она начала прикидывать, что бы соврать в ответ, как он повернулся и, забыв о своем вопросе, потянул ее за собой в комнату, где сейчас никого не было, подвел к высоким окнам, возле которых стояли старинные скамьи, и, не удосужившись даже проверить, не смотрит ли кто на них, поцеловал. Это был сладостный, восторженный поцелуй любви. Охваченный страстью, он даже не заметил, что она не отвечает ему.
— Сядь, Чарити, — сказал он, кивком указывая на скамью и беря ее руки в свои. Когда она присела на край, он опустился перед ней на одно колено и улыбнулся ее милым светло-карим глазам. — Я искал тебя повсюду. У меня прекрасные новости. Я беседовал с твоей бабушкой сегодня утром… о нас. Ангел мой, она разрешила мне поговорить с тобой. — Его лицо сияло от возбуждения. У Чарити пересохло во рту, глаза жгло. Она точно знала, что за этим последует. Не так давно это было бы воплощением заветной мечты, но сейчас у нее защемило сердце. — Мисс Стэндинг, вы. не могли не заметить, с каким уважением я к вам отношусь и какие теплые чувства к вам питаю. — Он усмехнулся: и правда, и слова лишь слабо передавали то, что он испытывал.
Чарити подняла глаза и сразу же опустила, однако сияющее выражение, которое она успела увидеть на его лице, несколько подрастопило ее решимость. Она запаниковала и отвернулась.
— Право, ваше сиятельство, очень мило с вашей стороны говорить так. Однако не позволите ли вы мне подняться? У меня нога затекла. — И она встала. Он нахмурился, ошеломленный, она же отошла на несколько шагов и принялась растирать ногу. Тогда он решил, что лучше начать сначала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130