Постепенно она перестала трепыхаться под ним: сопротивление было загнано внутрь. Он видел, как на ее лице, которое она старалась отвернуть, появилось выражение ужаса и отвращения к себе. Тоска стеснила ему грудь.
— Чарити! — Он рискнул выпустить ее запястье ради того, чтобы повернуть ее лицо к себе. — Ангел мой, посмотри на меня. Ты не джинкс. Никаких джинксов не существует.
Эти слова, произнесенные таким спокойным тоном, так уверенно, так решительно, были для нее как нож по сердцу. Она открыла глаза и посмотрела на него темным, исполненным стыда взглядом. Она так надеялась, что этот момент никогда не наступит!
— Нет я действительно джинкс! — прошептала она в отчаянии, глядя прямо в лицо мужа. — Или ты слепой? Неужели ты не заметил, что несчастья и беды следуют за мной по пятам как тень? И помоги Боже тому, на кого эта тень упадет! Гэр и Перси, барон, Вулфи, мой отец… ты! — От душевной муки горло ей сдавило, голос пресекся.
Он ласково коснулся ладонью ее лица, погладил по дрожавшему подбородку. Они сумели на несколько мгновений отгородиться от мира, и жена снова стала прежней —его любящей и чувственной Чарити. Но теперь в ее глазах застыл ледяной ужас.
— Ангел мой, я не могу поверить, что…
— Я не твой ангел! — Она пыталась скрыть наворачивающиеся слезы. — Травмы, несчастные случаи, беды… Неужели ты не замечаешь, что происходит всякий раз, когда я вхожу в какой-нибудь дом или комнату? Предметы начинают валиться с полок, люди падают с лестниц, или давятся за столом, или спотыкаются на ровном месте. У стульев подламываются ножки, лошади пугаются и несут, все проливается или загорается… и это происходит у тебя на глазах! Это случилось с тобой!
— Со мной? Любимая, единственное несчастье, которое обрушилось на мою голову, — это что моя жена настолько упряма и глупа, что верит во всякую чепуху и пытается не подпускать меня к себе! Чарити, я люб…
— Нет! Не произноси этих слов! Никогда! — Глаза ее наполнились слезами. Ей так хотелось услышать от него признание в любви, даже сердце щемило, но нельзя было позволить ему сказать эти слова: они навлекут на него настоящее цунами злоключений. — Как раз ты-то должен понимать, что на мне лежит проклятие. Ведь это из-за меня разбился твой фаэтон…
— Не говори глупостей, Чарити! Я гнал как ненормальный, по скверной дороге…
— И я выскочила прямо перед тобой и перепугала твоих лошадей, — прохрипела она.
— Ну выскочила. И что из этого?! — Он нахмурился, приподнялся над ней. — Колесо треснуло, потому что попало в рытвину, лошади испугались, и я упустил вожжи…
— И с этой самой минуты, — страдальчески прошептала она, — несчастья преследовали тебя по пятам. Ты получил пулю в…
— В меня стреляли эти два шута гороховых.
— Но они совсем не хотели попасть в тебя, Рейн! — простонала она. — А потом тебя отнесли в Стэндвелл…
— Прямо в твои нежные объятия, — буркнул он.
— Рейн… — Он не желал слушать, не хотел понимать. Такое упрямство свидетельствовало о его нежных чувствах, однако она должна как-то отрезвить собственного мужа! — Потом ты свалился с кровати, опрокинул на себя горячий бульон и чай, и ступню еще порезал в ту же ночь…
— Из-за твоего блохастого пса, между прочим, черт бы его взял! Стоило мне шаг сделать, как эта скотина бросалась на меня. Вот кто на самом деле приносит несчастье! Не собака, а ходячее бедствие!
— Но ты то и дело стукался головой и спотыкался на ровном месте! — перешла она в атаку.
— У меня была огнестрельная рана! На ягодице! — взревел он. — И бедро, и нога почти не слушались! Как же мне было не спотыкаться? И я все время так возбуждался, глядя на тебя, что ничего не соображал! Твой дурацкий джинкс здесь ни при чем, дело в моей похоти!
— Но не из-за твоей же похоти званый чай у леди Кэтрин закончился ужасным скандалом в день нашего прибытия? — заорала она.
— Нет, скандал произошел из-за этого дурака Вулфрама! — закричал он в ответ. — И что вообще значит «ужасный»? Тут все зависит от того, как посмотреть! По-моему, это было смешно!
Договорив, он посмотрел на нее и вдруг слез с ее обмякшего тела. Его так и скручивало от отчаяния, мысли метались. Молчание, повисшее между ними, становилось все более зловещим.
«Все зависит от того, как посмотреть», — эхом прозвучало в его голове. И тут вдруг ему припомнился разговор с Мектоном и Харрисоном, тогда, в клубе. Ведь порой события, которые в первый момент кажутся катастрофой, впоследствии оказываются благодетельными. Именно в результате тех неприятностей, которые казались ему унизительными, он очутился сначала в руках, а потом и в объятиях Чарити.
— Послушай, Чарити. — Он сел на край кровати рядом с ней, притянул ее к себе. Лицо его и голос выражали желание убедить любой ценой. — Везение или невезение — это такая штука, что многое зависит от того, как смотреть на вещи. Несчастные случаи и недоразумения происходят потому, что люди ведут себя слишком беззаботно или недальновидно. Либо, понимая предусмотрительность превратно, творят во имя ее всякие глупости — например, ставят все хрупкие предметы на каминную полку или пускают бегать без присмотра здоровенного пса, не имеющего ни капли здравого смысла в своей собачьей голове. — Он увидел, что глаза ее недоверчиво блеснули, и скрипнул зубами.
— Ты не понимаешь. Это происходило со мной всю жизнь. — Голос ее пресекся; слезы, которым она не давала пролиться, душили ее. Не могла же она рассказать ему обо всех бессмысленных несчастьях и катастрофах, которые происходили рядом с ней! Да он бы тут же нашел рациональное объяснение им всем.
Досада и отчаяние омрачили его лицо, плечи напряглись, кулаки сжались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130