Оно очень уютное, и Денвольд там почти не ворчит.
— У моего дяди нет друзей, — заметила позднее Дария Роланду, когда они наблюдали за тем, как Денвольд, Филиппа и их люди уезжали из замка. — Соседи его не навещают. Он всегда дрался, спорил, старался украсть их земли, развращал их дочерей и жен, и я бы не удивилась, если бы в один прекрасный день кто-нибудь из них проник в Реймерстоун и зарубил бы нас спящих.
— Ты больше не вернешься к нему. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. Спасибо за хлеб и молоко.
— Я думал о прошлой ночи, — проговорил он, отводя от нее глаза. — Я был не слишком груб? Говорят, грудь у беременных женщин очень чувствительная. Я не хотел причинить тебе боль.
Она быстро покачала головой и зарделась.
— Я испытала огромное удовольствие. Он снова отвернулся от нее и уставился куда-то вдаль.
— Ты очень сладостная, — сказал он резко. — Когда я думаю о тебе, то становлюсь твердым и похотливым, как наши козлы.
— Но ведь сейчас утро! — воскликнула Дария удивленно.
— Послушай, Дария, видишь холм, там, на юге? У его подножия раскинулся цветочный ковер, мягкий и душистый. Пойдем туда, и я позволю тебе ласкать меня, а сам стану наблюдать за тем, как твое тело постепенно будет покрываться каплями пота, словно росой, и тогда я вкушу тебя снова и уложу на ложе из цветов.
На ее шее запульсировала жилка, а в глазах зажегся огонь. Роланд довольно улыбнулся. Он слишком долго изводил ее бессмысленными спорами, обижал своей грубостью и холодностью. Довольно. Он женат на ней и постарается извлечь из этого максимум удовольствия. Дария оказалась страстной любовницей, и это явилось для него неожиданным открытием, сулившим много приятных минут. А ребенок? Если родится мальчик, Роланду придется подавиться своей честью…
Он покачал головой. Стоит ли мучиться из-за того, что ты не в силах изменить? За последнее время на его долю выпало и без того немало страданий.
— Пойдем, — сказал он, — я представлю тебя слугам. Теперь ты хозяйка замка, и они должны знать это. Здесь давно не было хозяйки. Сэр Томас говорит, что большинство слуг настроены доброжелательно, но они обленились. — Он немного помолчал. — Надеюсь, ты умеешь вести хозяйство?
— Да, мать следила за тем, чтобы я не пренебрегала своими обязанностями.
— И при этом научила тебя читать и писать, что весьма необычно.
Дария погрустнела.
— Я очень беспокоюсь о матери. Дядя бил и насиловал ее, а из-за меня она была вынуждена все сносить.
— Не думай об этом, — решительно сказал Роланд.
Дария прикусила губу, сдерживая гнев.
Элис, наследница великой Элис, мучилась от ломотной боли. Дария постояла на кухне, наблюдая за тем, как старая женщина мешает жаркое длинной деревянной ложкой. Дария похвалила ее стряпню и стала слушать ее советы.
Когда Дария собралась уходить, Элис засуетилась.
— Идите, маленькая хозяйка, и лягте. Я пришлю к вам одну из этих лентяек с чем-нибудь вкусненьким.
Дария проспала до вечера. Пробудившись, она увидела, что Роланд сидит возле нее на кровати. Он смотрел на нее так серьезно и сосредоточенно, что Дария испугалась. О чем он думал?
— Привет, — сказала она, потягиваясь. — О Боже, как поздно. Я долго спала?
— Да. Как ты себя чувствуешь?
Она прислушалась к себе и улыбнулась.
— Отлично. Хлеб Элис помогает мне гораздо лучше, чем травы королевы. Я сейчас встану и позабочусь о твоем ужине.
— Погоди, не спеши. Я ждал, пока ты проснешься. Я хочу овладеть тобой.
Комнату заливал солнечный свет, вчерашний сильный ветер сменился легким бризом. Он хочет ее здесь, сейчас? Когда Роланд говорил о холме, покрытом цветами, она представляла эту прекрасную картину и ликовала, а сейчас растерялась.
— Но здесь очень светло, Роланд.
— Знаю. Я хочу раздвинуть твои белые бедра и разглядеть тебя. Давай я помогу тебе снять платье.
Ее волосы струились по плечам тяжелой волной. Он намотал их на руку и притянул к себе ее лицо.
— Взгляни на меня, Дария. Она повиновалась, и он как завороженный уставился на нее.
— Ты пробуждаешь во мне безумное желание. Я просто смотрю на твой розовый язык и твердею, как камень.
Он засмеялся и стал развязывать тесемки ее платья.
Глава 18
Его движения становились все более порывистыми и неловкими, по мере того как росло его желание. «А как же Гвин? — подумала Дария. — Неужели мне придется забыть, что он нарушил супружескую верность? А если бы я изменила ему с другим, что бы он сказал? Или ему было бы все равно?» Она тряхнула головой от такой несправедливости и, почувствовав на своей обнаженной коже дуновение теплого летнего ветерка, взглянула ему в лицо. Роланд пожирал глазами ее груди.
— Ну что, я не хуже Гвин? Я доставляю тебе не меньше удовольствия?
Роланд уже думать забыл о Гвин. Теперь он жалел о том, что поступился своей честью. Признаться, он не скучал по смазливой служанке, ибо жена заполнила все его мысли. Слова Дарии застали его врасплох и заставили снова испытать чувство вины и злость на них обоих. Ему показалось, что она вылила на него ушат холодной воды.
— Как сказать, — солгал он и отодвинулся от нее. — Груди Гвин намного полнее, соски цвета спелой сливы и мягкие, как бархат. Ее груди трепетали, когда я ласкал их, словно жили самостоятельной жизнью, и полностью заполняли мои ладони.
Глаза Дарии потемнели от боли. Но она сама виновата. Зачем было спрашивать? Чего она ожидала? Неужели хотела услышать, что она — самая потрясающая женщина, а Гвин ничто? Она попробовала было прикрыться, но он вырвал у нее одеяло.
— Хватит глупостей. Слушай меня, Дария. Ты моя жена. Я хочу смотреть на тебя. Не говори мне о других женщинах, с этим покончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89