Он был прекрасно осведомлен о том, насколько крепки божеские устои в душах собравшихся вокруг костра людей. Службу Маммоне, любой из них ставил несколько выше, чем служение Господу. Поэтому выпад Анри выглядел неуместным.
— Если у тебя будет выбор умирать с голоду или ограбить церковь, ты тоже не станешь раздумывать, — сказал с вызовом тапирец.
Оказалось, что церковь эта стоит на выезде из Депрема. Анаэль отлично знал ее и отметил про себя. Еще осенью, он обратил внимание, что в этот небольшой, стоящий на отшибе храм, приезжает некий рыцарь. Он одет был весьма изыскано, сопровождал его юный оруженосец. Выглядел он весьма внушительно и его загадочная, мрачная фигура не могла не броситься в глаза наблюдательному человеку.
Настоятельствовал в церквушке отец Мельхиседек, человек подслеповатый и престарелый. Среди горожан он пользовался хорошей славой и искренним уважением. Осенью городок Депрем входил в сферу самых живых интересов Анри, поэтому, часто бывая в окрестностях города, Анаэль неплохо их изучил.
Тапирец продолжал выдвигать резоны в пользу совершенного им богохульства. Он говорил о том, что дороги пустынны, а свирепость городских стражников и собак не поддается никакому описанию. А в том, что они с братом решились обчистить церковь, старик-настоятель виноват сам, ибо напустился на них с проклятиями, когда увидел, что они раздевают у церковной ограды кривого приказчика с лошадиного рынка.
— Он так вопил, что нам пришлось его зарезать, — сказал младший тапирец.
— Кого, отца Мельхиседека? — спросил Анри негромко.
— Нет, приказчика. Он тоже вопил и все из-за этого вонючего кошелька, а в нем оказалось всего четыре дойта.
Анри поднял со шкуры кошелек, достал из него тускло блеснувшую монету и несколько раз подбросил на ладони.
— Если пройдет слух, что мы начали грабить церкви, нам не просидеть здесь и недели, — сказал Анри. — Не знаю, какие теперь понадобятся деньги, чтобы обеспечить нашу неприкосновенность.
С этими словами он положил кошелек себе в карман, показывая тем самым, что дележ добычи закончен. Но он слегка переборщил. Три тусклых серебряных креста, оловянный черпак с узорными золочеными накладками особой ценности не представляли, к тому же их невозможно было сбыть где-нибудь поблизости. Тапирцы почувствовали себя ограбленными.
— Постой! — крикнул старший. — Не хочешь ли ты сказать, что разговор закончен?
Анри нехотя повернулся к нему, продолжая кутаться в плащ.
— Именно.
— Нашего мнения о том, как надо поделить эти деньги, ты узнать не хочешь?
Анри зевнул.
— Дело сделано, и никто больше не будет высказываться по этому поводу.
— Ты ошибаешься! — тапирец сделал шаг вперед, его глаза, затерянные в дебрях грязных косм, сверкали. — Разговор только начинается, клянусь ранами Спасителя!
— Не тебе бы клясться Его ранами, после того как ты только что ограбил один из домов Его.
— Мы с Ним сами посчитаемся, там! — тапирец поднял руку к потолку.
— У Спасителя с разбойниками свои счеты, не забывай, кто висел рядом с Ним на Голгофе.
Настроение присутствующих было неопределенно. Конечно, тапирец вел себя дерзко, но трудно было не признать, что у него есть для этого основания. Самоуправство Весельчака Анри перестало казаться заслуженным и уместным.
— Не мне одному желательно было бы узнать, куда уходят наши денежки, на которые ты каждый раз накладываешь лапу.
Анри выглядел вполне спокойным.
— И ты и все остальные прекрасно знают, для чего я беру с ослиной шкуры такую долю. Себе я не присвоил и полцехина. Можете выставить выборных, и пусть они обыщут мою келью.
— Нет, ты не уйдешь от разговора, мы хотим знать, существует ли в самом деле этот таинственный покровитель, а если существует, почему он не хочет познакомиться еще с кем-нибудь из нас, честных добытчиков.
По лицу Весельчака пробежала легкая тень, он тоже почувствовал, что мнение большинства сейчас не на его стороне. Надо было что-то предпринимать, причем быстро.
Анаэль с понятным интересом следил за развитием событий. Он еще не решил, на чью сторону ему встать, если возникнет схватка. Кажется, все же, что смерть Анри наиболее предпочтительный результат. Шайка просто-напросто распадется.
Весельчак полностью повернулся к своему собеседнику.
— He кажется ли тебе, что ты суешь нос не в свое дело? — спросил он у тапирца.
— Нет! — заорал тот, хватаясь за рукоятку своего кинжала. Что он хотел сделать, так навсегда и осталось неизвестным, потому что Анри одним движением распахнул плащ и метнул ему в грудь свою мизеркордию. С характерным чмокающим звуком она вошла прямо в солнечное сплетение неудачливого бунтовщика. По стенам и потолку метнулись крылатые тени, произошло множественное растерянное движение вокруг костра.
Брат бросился помогать брату, но его тут же сбили с ног и связали.
Порядок восстановился, правда настроение основной массы от этого не улучшилось. Анри продолжал оставаться полноправным хозяином в этом подвале, но вряд ли кто-то был этому очень рад.
Пользуясь случаем, Анаэль указал Анри на ящик с мощами.
— Позволь мне это взять себе?
— Если никто больше не претендует.
Ящик со старыми костями никого не заинтересовал.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. СЫНОВНЯЯ ПОЧТИТЕЛЬНОСТЬ
На следующий день Анаэль попросил вожака, чтобы тот отпустил его в Бефсан.
— Зачем? — спросил тот, но особого интереса в глазах его не было.
— Разумеется, пусть Кадм меня сопровождает.
— Зачем тебе туда?
— Мне кажется я придумал, как добыть немного денег.
— У тебя не получится. Денег в твоем родном городе не добыть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193