В мужнины переживания она не вникала, и считала, что королевская власть бывает только такой, какой она досталась ей. О своем полумонастырском прошлом она не вспоминала, не старалась не вспоминать, а именно начисто забыла его. И, если кто-то неделикатно напоминал ей о нем, она не сердилась — до такой степени не чувствовала своей связи с тем временем.
Видя ее полнейшее равнодушие к практической стороне королевской роли, никто не набивался к ней в фавориты, особенно из людей, одержимых сильными страстями или какой-то целью. Толклись вокруг люди в высшей степени ничтожные и безобидные, озабоченные только сохранением своего места за обеденным столом королевы и на ступеньках у ее трона во время очередного представления. К тому ж известно, что настоящее влияние на венценосную особу может иметь только тот человек, который делит с ней постель. Сибилле было слишком рано думать об этой стороне монаршей жизни. Это было понятно всем окружающим, она жила в атмосфере безобидного любовного блеяния и куртуазного сюсюканья. Когда королеве доложили, что некая госпожа Жильсон хочет с нею увидеться наедине, именно, наедине, она решила, что это очередная бедняжка с разбитым несчастной любовью сердцем, нуждающаяся в королевской ласке. Сибилла считала себя доброй женщиной и старалась не отказывать в поддержке тем, кто обращался за ней к своей королеве. Свой будуар она считала идеальным местом для подобных бесед. В его убранстве были использованы предметы в основном восточной роскоши, но было их так много, и нагромождены они были таким варварским образом, что впечатление создавалось почти гнетущее. Те из ее окружения, кто обладал хоть каким-то вкусом, вынуждены были держать свои мнения при себе, ибо единственное чего королева не терпела категорически, это нападок на свои представления о прекрасном. Войдя в будуар госпожа Жильсон остолбенела, ничего подобного она не видела даже в лавках мусульманских купцов Александрии и Антиохии. Сибилла заметила реакцию гостьи и, конечно, истолковала ее выгодным для себя образом. Молодец, эта госпожа Жильсон, она оценила усилия употребленные королевой для того, чтобы превратить убогую залу с неоштукатуренными каменными стенами в подобие восточной сказки.
Сибилла прониклась острой симпатией к этой женщине. Опытная интриганка правильно оценила ситуацию и поняла, что ни в коем случае нельзя проговориться, что она на самом деле думает по этому поводу.
— Что же вы остановились, идите сюда, — ласково позвала королева. Она сидела на критской кушетке, стена у нее за спиной была убрана огромной занавесью с вышитыми на ней золотыми лотосами, посреди нее красовалось распятие выточенное из цельного куска эбенового дерева.
— Я поражена изяществом убранства, — заявила госпожа Жильсон, и тут же стала самым близким Сибилле человеком. Королева заставила ее сесть рядом с собой и спросила, поощрительно улыбаясь.
— Что вас привело ко мне? Рассказывайте смело, ваша королева сделает для вас все, что сможет. В углу будуара сидели две девицы, делая вид, что занимаются рукоделием.
— Ваше величество, предмет о котором пойдет речь, несколько пикантного свойства. Мне кажется невинным ушкам ваших юных воспитанниц рано слушать те слова, без которых мне не изложить моей истории.
Сибилла понимающе подмигнула гостье и велела вышивальщицам пойти прогуляться по саду. Те подчинились с величайшим неудовольствием.
— Итак? — Сибилла повернулась к гостье.
— Возможно я немного расстрою вас, Ваше величество, но поверьте, что мною движет только одно желание — успеть в вашей пользе.
— Говорите, сударыня, говорите.
— Давно ли вы видели своего брата Бодуэна?
Королева поняла, что разговор будет неприятным и очарование добродушия с нее слетело. Она разом превратилась в опасливую беременную тетку.
— Я люблю своего брата, но в последнее время… что с ним, он заболел?
— Он жив и здоров, Ваше величество. И очень быстро растет.
— Быстро растет? — королева нахмурилась, — в его возрасте так и положено.
— Пожалуй, но сейчас, я бы хотела поговорить о другом.
— Все вы вокруг да около, все чуть-чуть да ничего. Начинайте же!
— Действительно, чего уж там петлять. Вашего брата нет там, где ему следует находиться.
— А где ему следует находиться?
— В замке Паронт, так, по крайней мере, решил государь.
— И где же мой брат, бежал?
— Мне кажется, что его выкрали.
— Кто-о?!
— Разве у вас нет врагов?
— Нет, — совершенно искренне заявила Сибилла.
Она не понимала, как это у нее, такой доброй и славной, могут быть какие-то враги.
— А как вы относитесь к своей сестрице?
— К Изабелле? Она несчастна. Говорят она собирается замуж за маркиза Конрада.
— А для чего, как вы думаете? Ведь она любит совсем другого человека. Причем любит настолько сильно, что убила его.
Сибилла выглядела расстроенной и даже сердитой.
— Изабелла всегда была такой, она всегда хотела… Когда мы были девочками, она требовала, чтобы ее учили ездить верхом. И била меня.
— Как вы думаете, сестра ваша считает что вы по праву занимаете трон?
Сибилла ответила не сразу. Она не любила думать на эту тему, все мысли направленные в эту сторону возвращались напуганными или обиженными. Она решила, что для размышлений на эту тему у нее имеется муж, пусть он думает про все неприятное. Но тут вторгается эта… Жильсон. Если бы ей чуть меньше нравилась манера королевы украшать свое гнездышко, ее давно следовало выставить вон. Гостья поняла настроение собеседницы.
— Чтобы не мучить вас больше неприятными вопросами, Ваше величество, я сама вам все сразу расскажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193