Там, где вы видите новые горизонты, я вижу лишь цифры тиража.
– То есть вы пропагандируете идеи Хамлясова и прочих, не веря в них? – возмущенно спросил Кузовков.
– Вот именно, – улыбнулся Гессер. – Идеи Хамлясова сейчас в моде, а значит, за них можно выручить хорошие деньги. И вера тут ни при чем. Это закон рынка. Материя, как вам известно, первична...
– Ничего мне не известно! – отрезал Кузовков. – Мне известно одно – вокруг нас столько непознанного, недоступного методам ортодоксальной науки... Вот это мне известно. А все эти постулаты марксизма давно нужно сдать в архив!
– Старик Маркс был совсем не глуп! – покачал головой Гессер. – Посмотрите внимательно вокруг, и вы в этом убедитесь.
– Вокруг – темный лес, – засмеялся Мачколян. – Поэтому давайте спать. Когда спишь, не так страшно.
– По-моему, такой громадный человек, как вы, не должен вообще ничего бояться, – уважительно заметил Конюхов. – Вы, случайно, борьбой никогда не занимались?
– Было дело, – скромно ответил Мачколян. – И штангой занимался – было. А вот по лесам бродить непривычен. Скажу вам, тут и без летающих тарелок чувствуешь себя не в своей тарелке. Особенно ночью. Так и лезет в голову всякая чертовщина – Баба Яга, леший...
– Ну, если леший нагрянет, Граф его мигом учует, – обнадежил Величко. – Мимо нас ни одна собака не проскользнет, не то что леший.
Так, перешучиваясь, они улеглись в спальные мешки, и вскоре на поляне воцарилась тишина. Усталость ли была тому виной или свежий лесной воздух, но все очень быстро заснули, даже Мачколян, несмотря на свой страх перед Бабой Ягой.
А проснулся первым Величко – от тихого, но угрожающего рыка, который над самым его ухом периодически издавал Граф. Таким образом он ненавязчиво давал понять хозяину, что обстоятельства требуют его личного присутствия.
Величко не стал сердиться. Он знал, что Граф зря рычать не станет. Ободряюще похлопав пса по вздыбившейся холке, Величко вылез из спального мешка и протер глаза.
Поляна была погружена во тьму. Такой густой темноты никогда не бывает в городе, где все равно в любой час горят какие-то огни. Здесь, среди девственной природы, только призрачный свет далеких звезд едва обозначал верхнюю кромку леса. Больше разглядеть ничего было нельзя. Зато в первозданной тишине был слышен каждый звук, даже самый тихий, и Величко вдруг понял, что над поляной разносится какой-то едва слышный, но чрезвычайно назойливый звук. Ничего подобного слышать раньше ему не приходилось, разве что в фантастических фильмах, когда режиссер пытался озвучить загадочные инопланетные пространства. Это был электронный вибрирующий плач, идущий, казалось, из недр космоса. Так мог плакать робот, одиноко улетающий в бесконечность в ракете, экипаж которой подчистую вымер из-за неизвестной болезни.
Величко знал, что все это чепуха и плачущих роботов не бывает, но тем не менее по спине у него поползли мурашки. Назойливый тихий звук лез в уши, и на душе от него делалось тоскливо, как наутро после новогодней ночи. Несомненно, именно этот звук насторожил Графа.
– Черт знает что такое! – озадаченно пробормотал Величко, поднимаясь на ноги.
Может быть, у кого-то из ребят включился мобильный телефон? Величко покрутил головой, но источника звука не обнаружил. Тот явно доносился откуда-то с неба. Или, вернее сказать, уносился, потому что с каждым мгновением он становился все тише и тише.
Испугавшись, что звук исчезнет раньше, чем удастся понять его причину, Величко заметался по поляне, лихорадочно всматриваясь в усыпанное звездами небо.
И тут он испытал еще одно потрясение. Скользя взглядом по верхушкам деревьев, он вдруг увидел слабо фосфоресцирующий шар, медленно плывущий над лесом. Очертания его были словно размыты, он был похож на призрак, но на призрак абстрактный. Эдакий призрак геометрической фигуры. «Может быть, в математическом мире существуют свои покойники? – мелькнула в голове у Величко глуповатая мысль. – Злодейски уничтоженный шар возвращается на место своей гибели. Или это просто круг света?»
Точную форму геометрической фигуры, висящей в небе, определить было невозможно, так же как и ее размеры, – в темноте расстояния скрадывались. Фосфоресцирующий шар казался чуть побольше полной луны, но Величко знал, как легко обманывают человека собственные чувства.
Он наконец сообразил, что нужно разбудить кого-нибудь еще. «Ум хорошо, а свидетель лучше, – подумал Величко. – По крайней мере, сразу станет ясно, чокнулся я или нет».
Он растолкал Мачколяна и негромко сказал ему:
– Ашот, ты просил разбудить, если придет леший.
– А он пришел? – сонно пробормотал Мачколян, делая попытку с головой зарыться в спальный мешок.
– Он уже уходит! – сердито ответил Величко. – Вставай!
Мачколян шумно зевнул и кряхтя выбрался из мешка. Он знал, что Величко не любит розыгрышей.
– Ну и где же он, твой леший? – спросил Мачколян, с недоумением оглядываясь по сторонам.
– На небо смотри! – сказал Величко, разворачивая друга в нужную сторону.
Плывущий над лесом шар значительно уменьшился в размерах, и плачущей электронной музыки уже не было слышно. Но даже один вид светящегося пятна в небе произвел на Мачколяна огромное впечатление. Он взъерошил волосы на голове и мечтательно сказал:
– Ни фига себе!
И прежде чем Величко успел поинтересоваться, что Мачколян думает по поводу такого небесного явления, тот вдруг в полный голос заорал:
– Мужики! Подъем! Летающая тарелка!
Переполох, который поднялся затем на поляне, был вдвойне удивителен, учитывая тот факт, что компания состояла почти сплошь из скептиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88