Остановившись возле стола миссис Хиршберг, она спросила:– Римо здесь?– Тсс… – Миссис Хиршман поднесла палец к губам. – Он сейчас занят.– Сорок семь, сорок восемь, сорок девять…– А он скоро освободится? – поинтересовалась Дороти, увидев, как Римо, сосредоточившись, склонился лад столом.– Ему осталось сосчитать всего пятьдесят штук. Управится за пятнадцать минут.– Я подожду.– Пожалуйста.– Шестьдесят четыре, шестьдесят пять, шестьдесят шесть…Дороти Уокер тем временем оглядывала помещение штаба, восхищаясь слаженностью и организованностью, с которой две дюжины добровольцев выполняли работу по тыловому обеспечению кампании.– Девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять. ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТЬ?! – Римо поднял глаза и увидел Дороти. Улыбнувшись, он направился к ней.– Ну? – спросил Чиун.– Что ну?– Тебе нечего мне сказать?– А что я должен сказать?– Так сколько штук было в пачке? – уточнил Чиун.– Не знаю, – сказал Римо.– Не знаешь?– Нет. Я устал и остановился на девяноста девяти, – Римо мало что понял из последовавшего потока слов. Он не станет обращать на Чиуна внимания. Ни за что не опустится до мелких пререканий.Дороти Уокер улыбнулась ему.– Вот, хотела посмотреть, как живет победитель.– Вы так полагаете?– Вы просто не можете проиграть.– Конечно, если только не доверим подсчет голосов этому вот Альберту Энштейну, – вмешалась миссис Хиршберг. – Идемте отсюда, – предложил Римо. – Технические сотрудники никогда не поймут нас, творческих людей.– А Тери здесь?– Она сказала, что на завтра вся реклама готова, и уехала к подруге погостить. Обещала, что мы встретимся завтра на телевидении, – объяснил Римо.Дороти кивнула.– Я поговорю с ней завтра.Римо повел ее прочь из штаба. Ему это доставляло удовольствие – находиться рядом с ней. Она так прекрасно выглядела, а пахла и того лучше крепкими цветочными духами.Этот запах наполнил все его существо, когда позже Дороти взяла у него из рук стакан, который сама же только что дала, прильнула к нему всем телом и прижалась губами к его губам.Она долго не отрывала губ, наполняя его ноздри ароматом духов. Он смотрел, как жилка у нее на виске начинает пульсировать все быстрей и быстрей.Потом она взяла его за руку и вывела на балкон. Здесь, на высоте пентхауса, куда не долетал свет уличных фонарей, царила темная ночь. Одной рукой она продолжала сжимать руку Римо, другой обвела простиравшийся перед ними океан, а затем положила ее Римо на плечо. Голова ее склонилась ему на грудь.– Римо, все это могло бы принадлежать нам, – сказала она.– Нам?– Я решила открыть отдел по рекламе политических кампаний и хочу, чтобы ты возглавил его.Римо, успевшему убедиться в своих очевидных талантах в области политической борьбы, было приятно, что его достоинства оценили. Но, мгновение подумав, он произнес:– Извини. Это не по моей части.– А что по твоей?– Я люблю путешествовать с места на место и повсюду сеять добро, – ответил он. На как-то-то долю секунды ему показалось, что так оно и есть; он испытал то же удовлетворение, какое подобная ложь всегда приносила Чиуну.– Римо, давай не будем обманывать друг друга, – сказала она. – Я знаю, ты испытываешь ко мне то же влечение, что и я к тебе. Как же мы сможем быть вместе, чтобы дать выход нашим чувствам? Как, где и когда?– А что, если здесь и сейчас? Вот так.И он овладел ею на гладкой плитке балкона. Запах их тел смешивался, усиливая цветочный аромат ее духов. Это был настоящий подарок для Римо прощальный подарок. Она откроет отдел политических кампаний и сама возглавит его, а Римо – он это твердо знал – вернется к работе, к которой привык: по-прежнему будет наемным убийцей номер два. Было бы просто бесчеловечно с его стороны не оставить ей о себе память на те долгие и бессмысленные годы, которые ждут ее впереди.Поэтому он отдавал ей всего себя, пока она наконец не задрожала, успокоившись, и тихо не улыбнулась ему. Помолчав, она произнесла:– Грязное это дело – политика. Давай забудем Полани. Давай уедем. Прямо сейчас!Римо посмелел на звезды в черном небе над головой и сказал:– Слишком поздно. Пути назад пет.– Ты говоришь о выборах? – спросила она.Он покачал головой.– Не только. Сначала я добьюсь избрания Полани. А потом сделаю то, зачем собственно явился сюда.– Это так важно? Я имею в виду то, что ты должен сделать.– Не знаю, важно это или нет. Просто это моя работа, и я выполняю ее. Думаю, она достаточно важна.И они снова занялись любовью.Когда входная дверь закрылась за ним, Дороти Уокер быстро подошла к телефону. На другом конце провода тут же подняли трубку.– Папа, – сказала она, – Римо действительно тот человек, кого ты ждешь, и боюсь, уже нет способа его остановить. Он верит в свое дело. – А потом добавила: – Да, папа, мне немного неловко тебе это говорить, но он похож на тебя. Глава 25 – Для начала я хотел бы сыграть «Нолу». А потом «Полет шмеля». Но поскольку ни то, ни другое у меня не получается, я попытаюсь изобразить «Мой старый домик в Кентукки».Мак Полани был одет в протертые на заду шорты, кроссовки на босу ногу, красную майку и бейсболку со стилизованной буквой "Б" на околыше – очевидно, в память о какой-то бруклинской бейсбольной команде.Он сел на деревянную табуретку, обвил ногой принесенную с собой пилу и принялся водить по ней настоящим смычком. Получившийся воюще-скрежещущий звук отдаленно напоминал популярную мелодию.Римо, наблюдавший за всем из-за кулис, поморщился.– Это ужасно, – прошептал он на ухо Чиуну. – Где Тери?– В мои обязанности не входит это знать, – сообщил тот. – И на мой взгляд он прекрасно владеет своим необычным инструментом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50