В шести сундуках было в общей сложности 157 кимоно. А ведь Римо просил Чиуна много с собой не брать.Полная дама, надрываясь под тяжестью одного из сундуков, сказала какому-то юноше:– Вот он, приемный сын этого старика. Не хочет помочь несчастному после всего, что тот для него сделал! – С этими словами она опустила сундук. – Животное! – крикнула она Римо. – Неблагодарное животное! Вы только посмотрите на него! Это животное заставляет старика-отца нести на себе неподъемный груз! Все, все смотрите на него!Римо обаятельно улыбнулся присутствующим.– Животное! Только взгляните на него! – повторила дама, указывая на Римо.Чиун стоял в стороне, делая вид, что все происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения, что он всего лишь скромный старый кореец, живущий надеждой достойно провести осень своей жизни. Чиун мог бы, если б захотел, взять все эти чемоданы и добровольных носильщиков в придачу и зашвырнуть их одним пальцем назад, на ленту транспортера, но он считал, что носить вещи – это работа для китайцев, абсолютно не достойная корейца. Наряду с китайцами ее, впрочем, вполне могут выполнять белые и черные.Однажды он пожаловался, что японцы не любят носить свои вещи из-за слишком высокого самомнения. Когда же Римо заметил, что сам Чиун тоже не очень-то это любит, тот сказал, что между японцами и корейцами существует большая разница в подходе к данному вопросу.– Японцы высокомерны: они воображают, будто такая работа ниже их достоинства. Мы, корейцы, вовсе не высокомерны: мы просто знаем, что такая работа действительно ниже нашего достоинства.И вот теперь Чиун собрал целую команду туристов, которая выполняла «китайскую работу».– Иди же сюда, сынок, и помоги своему папочке! – продолжала неистовствовать дама.Римо покачал головой.– А ну, давай сюда, – подхватили остальные добровольные носильщики.Римо вновь отказался.– Ты животное.В этот момент на сцену вышел Чиун, передвигающийся несколько медленнее, чем обычно. Он поднял свои тонкие руки, устремив вверх пальцы с длинными ногтями, словно для молитвы.– Вы добрые люди, – начал он. – Добрые, хорошие, заботливые. Поэтому вам так трудно понять, что не все в мире столь же отзывчивы и добры, как вы, не все столь благородны – многие просто не могут быть такими. Вы сердитесь, оттого что мой приемный сын не наделен теми же качествами, что и вы. Вы не хотите понять, что некоторые с детства лишены благородства и доброты. Я так много сил положил, чтобы как следует его воспитать, но чтобы из зерна вырос красивый цветок, его нужно посадить в достойную почву. Увы, душа моего сына – каменистая почва. Не кричите на него. Он неспособен возвыситься до вашей доброты.– Спасибо, папочка, – сказал Римо.– Животное. Так я и знала, это настоящая скотина! – прорычала дама. Обратившись к мужу, настоящему гиганту – шести с половиной футов роста и трехсот двадцати пяти фунтов веса, прикинул Римо, – она произнесла:– Марвин, научи эту скотину, как надо себя вести!– Этель, – ответил великан на удивление нерешительно, – если он не хочет помогать старику, это его дело.– Марвин, неужели ты позволишь ему безнаказанно издеваться над этим милым, чудным старым господином?! – От избытка чувств Этель кинулась к Чиуну и прижала его к своей обширной груди. – Бедный, бедный старик! Марвин, научи это животное хорошим манерам!– Но ведь он вдвое меньше меня. Пойдем отсюда, Этель.– Я не могу оставить этого несчастного наедине с таким чудовищем. Что за неблагодарный выродок!Марвин вздохнул и начал приближаться к Римо. Он не станет его убивать.Так, стукнет пару раз для острастки.Римо поднял глаза на Марвина, Марвин посмотрел на Римо сверху вниз.– Дай ему как следует! – вопила Этель, прижимая к груди самого опасного в мире наемного убийцу.Ее муж тем временем готовился вступить в бой с другим, не менее опасным.– Слушай, приятель, – мягко проговорил Марвин, опуская руку в карман, – я не хочу вмешиваться в ваши семейные дела. Понимаешь, что я имею в виду?– Дашь ты ему как следует или только будешь болтать? – продолжала вопить Этель.– Вы такая чуткая, чувствительная, – произнес Чиун, который хорошо знал, что крупные люди любят, когда их называют чувствительными, потому что окружающие делают это крайне редко.– Размозжи ему голову, или это сейчас сделаю я! – вскричала Этель, крепче прижимая к груди свое сокровище.Марвин достал из кармана несколько банкнот, и, пожалуй, это было самое разумное действие за всю его жизнь.– Вот двадцать баксов. Помоги своему старику.– Ни за что, – ответил Римо. – Вы же его совсем не знаете. И, скажу вам честно, вы далеко не первый, кого он обманом заставляет тащить свой багаж. Так что лучше уберите деньги.– Послушай, приятель, теперь это стало и моей семейной проблемой. Помоги ему дотащить чемоданы, прошу.– Марвин, если ты сейчас же не поставишь на место этого негодяя, я больше никогда не лягу с тобой в постель!И тут Римо увидел, как лицо Марвина расплылось в счастливой улыбке.– Ты мне это обещаешь, Этель?Римо почувствовал, что предоставляется хорошая возможность выпутаться из этой истории, но Чиун, как всегда воплощенная галантность, произнес:– Он недостоин тебя, о прелестная роза!Прелестная роза всегда это подозревала. Отпустив Чиуна, она бросилась на мужа и с размаху треснула его по голове сумкой.Римо поспешно ретировался, оставив их разбираться между собой; поглазеть на эту семейную сцену уже сбежалась толпа зевак.– Ну, что, Чиун, доволен собой? – спросил Римо.– Я принес немного счастья в ее жизнь.– В другой раз лучше найми носильщика.– Но их нигде не было видно!– А ты хорошо смотрел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50