Мы просто упомянем об одном «крупном правительственном агентстве». Действуя таким образом, я намерен показать звонившему, что нами нельзя манипулировать.— А что он, собственно, хочет от нас, сэр? — спросил лейтенант.— Чтобы мы провели расследование. Звонивший воображает, что при желании мы могли бы найти разгадку убийства Кауфманна. Полагаю, нет необходимости объяснять, к чему это могло бы привести. Если мы позволим взвалить на себя эту обязанность и не справимся, на нас можно ставить крест. Но у нас припасено секретное оружие против них. Дело в том, что крупное агентство стремится выгородить работающую на него парочку — азиата и белого, которые были приставлены к Кауфманну.— Что же это за секретное оружие, сэр?— Я же говорю — эта самая парочка! Совершенно очевидно, что они какие-то тайные агенты. По ним-то мы и нанесем удар! Я распорядился, чтобы наш художник сделал их портреты, они будут показаны по национальному телевидению, и тогда этому агентству — мы не станем его называть, поскольку мне неизвестно, что это за агентство, — придется лезть в укрытие. В укрытие, джентльмены!Генерал продемонстрировал присутствующим два карандашных портрета.— Получилось не очень похоже, — заметил начальник штаба. — Я видел их, когда они у нас сшивались.— Неважно, — успокоил его Хапт. — Мы вовсе не стремимся к тому, чтобы с этими двумя случилась неприятность. Нам нужно, чтобы их агентство отвязалось от нас. И оно отвяжется, вот увидите! Мы провернем это дельце так же быстро, как перелетает через открытую местность снаряд из гаубицы. Я правильно произнес название, лейтенант?— Так точно, господин генерал.— Отлично! Просто мне хотелось показать вам, что армейская карьера не делает человека узким специалистом, — объяснил генерал Уильям Тэссиди Хапт и хохотнул. Глава 8 «Чикагский исправительный центр для несовершеннолетних» — гласила надпись на медной табличке у подъезда старого четырехэтажного кирпичного здания в унылом и неприветливом городском закоулке.— Что значит «исправительный центр»? — спросил Чиун.— Нечто вроде исправительной школы, — ответил Римо, Его внимание привлекли стены дома. Водосточная труба выглядела вполне надежно.— Отличное объяснение, — буркнул Чиун. — Как будто я должен знать, что такое исправительная школа.— Это такое заведение, куда отправляют плохих детей, чтобы сделать их еще хуже.Если не выдержит водосточная труба, можно воспользоваться рассеченным трещиной участком стены между двумя вертикальными рядами окон: трещина начиналась от тротуара и уходила под крышу. По этой стене можно без особого труда забраться наверх, держась за выступы с обеих сторон.— Плохих детей не бывает, — возразил Чиун.— Благодарю вас, отец Фланаган. Вам повезло: очаровательный малыш Элвин не палил в вас из револьвера.— Это не имеет отношения к нашей дискуссии. Плохих детей не бывает.— Бывают только плохие родители? — Римо сделал ставку на треснувшую стену. Комната Элвина находилась на четвертом этаже.— Дело не в родителях, — ответил Чиун.Римо повернулся к нему.— Ладно, раз уж ты все равно собрался объяснить мне, что к чему, продолжай. Плохих детей не бывает, плохих родителей — тоже. Тогда в чем же дело? Ведь этот сопляк стрелял в меня!Чиун назидательно поднял палец.— Плохим бывает общество. Дети лишь отражают то, что видят вокруг. Ваше общество плохое.— А в Корее, наверное, хорошее.— Как быстро ты схватываешь, когда хочешь! — просиял Чиун. — Да, в Корее хорошее общество. На древней земле фараонов тоже было хорошее общество. Там знали, как обращаться с детьми: их окружали красотой.— Египет благоденствовал за счет рабов. И вечно с кем-то воевал.— Пойми: ребенок запоминает хорошее. Дурное делает ребенка дурным. — Чиун сложил руки на груди в знак того, что дискуссия закончена.Римо покачал головой. Чиун в роли доктора Спока не вызывал у него энтузиазма.— И все же что лучше — водосточная труба или стена? — спросил он.— Ты всегда предпочитаешь ломиться в открытую дверь. В этом ты весь.Чиун пошел вперед. Римо устремился за ним, ворча про себя: «Брюзга...» Улица блестела от ночного чикагского дождя. «Как непохоже на Нью-Йорк, — подумал Римо. — Там улицы никогда не блестят от дождя, потому что набросанный всюду мусор не дает свету фонарей отражаться от мостовой и тротуаров».— Приятный город, — молвил Чиун, поднимаясь по ступенькам старого дома.— Я читал, что этим городом управляет тиран.— Недаром мне здесь нравится, — кивнул Чиун. — Работать на тиранов — сущее удовольствие. Греция так ничего и не достигла, перейдя к демократии.Охранник в форме вежливо выслушал Чиуна, сообщившего, что ему нужно увидеться с...— Как его зовут, Римо?— Элвин Девар.— С Элвином Деваром. Моим близким родственником.Сказав это, Чиун повернулся к Римо и многозначительно подмигнул.— Странно, — ответил охранник. — Парень белый, а вы — азиат.— Знаю. Не всем выпадает такое счастье.— Это его родственник со стороны жены, — объяснил Римо.— Вот-вот. Элвин женат на моей дочери. Он мне племянник.— Зять, — поправил Римо со смущенной улыбкой.— Да он же ребенок! — воскликнул охранник. — Он еще не мог ни на ком жениться.— Затем вы упрямитесь? — спросил Чиун. — Я пришел навестить близкого родственника... как, говоришь, его зовут, Римо?— Элвин.— Я пришел навестить близкого родственника по имени Элвин, мужа моей дочери, а вы чините мне препятствия.— Ах, так? Тогда слушайте. Вы и представить себе не можете, сколько извращенцев здесь ошивается! Так что, по-моему, вам лучше убраться отсюда подобру-поздорову, не то я вызову полицию. Если вам понадобился Элвин, приходите завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45