Джимми запомнил еще кое-что, только это вряд ли могло кого-нибудь заинтересовать. Им подавай про взрыв, а не про новенького, который сшивался в это время на площадке. Он никому не позволял играть с хлопалкой, а когда появился мистер Калдер, то сразу позвал его; должно быть, он его знал — иначе почему он обратился к нему «мистер Калдер»?— Мистер Калдер, говорят, вы умеете бросать футбольные мячи, а вот хлопалку ни за что не бросите, спорим? — подзуживал его новенький.У всех на глазах мистер Калдер взял хлопалку. Новенький предусмотрительно отошел в дальний конец площадки, а Калдер поднес желтую пластмассовую хлопалку к уху, совсем как игроки в американский футбол перед броском. И когда хлопалка была готова взмыть в воздух, прогремел взрыв.От мистера Калдера мало что осталось. Вблизи медпункта незнакомые люди вели поиск рассеявшихся частей его тела. Понаехали телевизионщики, вспыхнули прожекторы, и все заговорили о том, как это ужасно для Джимми и Кэти — пережить такой ужас в их нежном возрасте. Кэти не выдержала и разревелась, а раз Кэти заревела, и к тому же все вокруг бубнят, какой ужас им пришлось пережить, а мать прижимает его к себе, словно и впрямь разразилась катастрофа, то Джимми тоже залился слезами.— Бедняжки! — посочувствовал кто-то.Джимми стал всхлипывать еще судорожнее — а все из-за мистера Калдера, взорвавшегося, как шутиха, от которой мало что остается после взрыва.Изучая собранный за день материал, агенты смотрели вечерний выпуск теленовостей: двое плачущих перед камерой малышей, школьная игровая площадка, дом Калдера...— Скромный домик на улице, за которой прекрасно следят коммунальные службы... — вещала дикторша местной телестанции.— Следят — это точно. И не только дворники, — пробурчал агент, который допрашивал детей. — Даром, что ли, мы держали под наблюдением все вокруг! Тем более сосед сзади — отставной десантник. — Агент крякнул и снова погрузился в свои записи. В детскую игрушку каким-то образом удалось запрятать взрывчатку. Вот только зачем Калдеру приспичило брать ее в руки? Как произошло, что к ней первым не прикоснулся и не взорвался вместо Калдера кто-нибудь из ребятни?Как они пронюхали, что объект переместился в Фэрвью? Он сменил фамилию на «Калдер», когда его дети были еще младенцами, так что даже они не знали его настоящей фамилии. На заводе, где он служил помощником ответственного по снабжению, тоже не знали его настоящей фамилии — за этим следил специальный агент.Приезжих в Фэрвью не было. И не могло быть — иначе об этом мигом прознал бы весь городок. Именно поэтому в свое время выбор пал на Фэрвью. Все до одного обитатели городка общались между собой. Главным их занятием были сплетни. Плюс работа на единственном заводике.Агент, отвечавший за расследование, в свое время лично подбирал для Калдера город. Уж он-то постарался на славу! Главный по округу от ФБР растолковал ему, что сохранить человеку по имени Калдер жизнь значит обеспечить себе продвижение по службе: «Если он выживет, тебе гарантировано повышение».Яснее не скажешь. И категоричнее!Калдер был всего лишь одним из семисот свидетелей обвинения, которых в интересах властей прятало ежегодно министерство юстиции. Семь сотен душ! И ни один за последние десять лет не был раскрыт до суда. Министерство юстиции придавало этому большое значение: оно стало прижимать организованную преступность по всей стране, и теперь преступный мир отреагировал в своем традиционном духе.Конечно, ловкий адвокат может дискредитировать в суде любого свидетеля, но бандиты давным-давно смекнули, что самый надежный способ избавиться от чересчур разговорчивого очевидца — это покончить с ним. В двадцатых годах дать свидетельские показания против рэкетира значило гарантировать себе смертный приговор. Секретарша, свидетель перестрелки, головорез, работающий на враждебную группировку, — руки мафии дотягивались до любого, даже в тюрьме. Защитники с полным на то правом добивались игнорирования судом подписанных свидетелем показаний, поскольку смерть свидетеля не давала ему возможности предстать перед судом для перекрестного допроса.Вот почему лет десять тому назад в министерстве юстиции созрела счастливая идея: почему бы свидетелю не сменить личность и не зажить новой жизнью, чтобы спокойно дотянуть до суда? После суда — опять новая жизнь, причем под наблюдением, чтобы чего не вышло. Система заработала: теперь свидетели знали, что могут давать показания, не опасаясь за свою жизнь.Так думал и человек, звавшийся Калдером.В номере мотеля, где остановился агент, зазвонил телефон. Это был главный по округу от ФБР.Агент заговорил первым:— Вместе с отчетом я подам прошение об отставке.— Отставки не потребуется.— Бросьте официальную чушь! Я-то знаю, что меня ждет ссылка в Анкоридж или еще куда-нибудь, где мне не выжить.— Ни вы, ни мы, ни я этого еще не знаем. Продолжайте работать.— Не станете же вы утверждать, что агент, впервые за десять лет не сумевший уберечь свидетеля правительства, не подвергнется наказанию? Бросьте, я не маленький!— К сожалению, вы не первый. Сегодня утром мы лишились еще двоих свидетелей, — успокоил его главный по округу. — Похоже, система трещит по швам.В санатории под названием Фолкрофт, что на берегу залива Лонг-Айленд, компьютеры принимали информацию о подробностях случившегося в Фэрвью и в других местах. Компьютерная сеть была устроена таким образом, что все данные сходились в одном единственном кабинете. Окна его были забраны непроницаемыми снаружи стеклами, а на широком письменном столе стоял компьютерный терминал, работать на котором было невозможно, не зная кода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45