— Итек, что привело к нам?
Сказал «А», говори и «Б» — старая нержавеющая истина. Но на всякий случай Ефим Григорьевич задумал подстраховаться. Слишком опасна лишняя откровенность, да ещё не с самим хозяином, а неизвестно с кем.
— Можно узнать, чем вы здесь занимаетесь? Как мне поведала Катенька, в Росбетоне вы ведали сторожами, — он покривился, показывая свое отношение к ранее занимаемой мною должности. — Если и здесь…
— Приемщик ясно сказал: ближайший помощник босса, — четко выговаривая каждое слово, осадил я собеседника. — Если не хотите говорить со мной — подождите прихода Волина. Я не возражаю. Как говорится, баба с воза — кобыле легче.
— Когда он придет?
— Скорей всего вечером, — равнодушно произнес я, отлично зная, что Волин вот-вот появится в своем офисе. — Выслушав вас, он все равно поручит мне проработать просьбу, проанализировать её и высказать свое мнение. Это займет несколько дней…
— Так долго? — ужаснулся усатик. — Нельзя ли ускорить?
— Можно, но, похоже, вы этого не хотите…
— Не понимаю…
— Все очень просто. Вы сейчас выкладываете мне все, что собираетесь сказать господину Волину. Я прорабатываю и завтра утром докладываю ему свои предложения. Сразу после того, как он согласится, звоню вам. Вот и все… Лично мне ваши секреты не интересны, подобными забит мой сейф. Решайте сами…
Я придвинул папку с бумагами и занялся ими, не обращая внимания на сомнения, терзающие сотрудника хозяйственного управления Госдумы. Уверен — тот согласится со мной, ибо не имеет иного выхода.
Так и получилось.
— Ладно, будь по вашему… Мне поручено заключить договор об охране имущества некоторых депутатов…
— Охране имущества? — удивился я. — Депутатов охраняет мощная служба, к их услугам отлично подготовленные парни, вооруженные по последнему слову науки и техники, у них — бронированные машины, современные средства ауди и видеоразведки. А вы просите защиту у слабосильной «крыши»! Согласитесь, глупей не придумаешь…
Минут пятнадцать Фомин курил благоуханный фимиам нашей фирме, изощрялся в похвалах и славословиях. По его мнению, официальная охрана депутатов — дети в коротких штанишках, не способные сами себя защитить, не говоря уже о государственных деятелях. И подготовка у них хлипкая, и вооружение времен периода гражданской войны, и не имеется материального стимула.
— Кроме того, речь идет не о защите самих депутатов. Многие из них занимаются бизнесом, учавствуют в прибылях некоторых компаний и банков. Именно их и должна охранять фирма господина Волина…
— Значит, вы печетесь не о себе? В таком случае, договор может быть заключен непосредственно с клиентом. Посредники, кем бы они не были, нас не интересуют… Назовите, пожалуйста, фамилию конкретного депутата — я с ним свяжусь и все уточню.
Фомин задумался. Я терпеливо ожидал. Рыбка глубоко заглотнула крючок, если и сорвется, то оставит на нем все свои внутренности. Именно они мне и нужны.
— Хорошо. Как принято выражаться, снявши голову по волосам не плачут, — с невеселой улыбкой проговорил посетитель, привычным движением руки ощупав колючие усики: на месте ли они, не выдрал ли волосинки жестокий помошник Волина. — Единственное условие: позвоните Севастьянову в моем присутствии. Желает быть в курсе деловых переговоров? Ради Бога, на данном этапе — никаких секретов, пусть слушает и оценивает мое долготерпение. Тем более, что фамилия Севастьянова хранится на одной из потаенных «полочек» натренированной памяти сыщика. И взята она не с газетного листа и не с телеэкрана — из компьютерного файла убитой Слепцовой.
Я усмехнулся и набрал сообщенный мне номер.
Трубка отозвалась знакомым голосом помощника депутата. Мне пришлось изобразить гриппозное состояние в виде легкого кашля и соответствующей хрипоты. Очень уж не хочется открываться, подставлять себя депутатскому окружению. Вдруг многоопытная секретарша запомнила голос депутата украинской Рады Громобоева,
— Могу я переговорить с господином Севастьяновым?
Фомин весь обратился во внимание, он слушал телефонный разговор, как верующий — молитву, искал в нем похвалу своему усердию и удачливости. Не знаю — находил или нет, мне это, как часто выражался на зоне Костюк: до фени.
— Кто спрашивает Бориса Демьяновича?
— Один из его избирателей. Это может подтвердить сидящий со мной рядом господин Фомин.
Упоминание усатого ловкача напоминало военный пароль или пропуск в зону особого режима, куда простому смертному вход строго воспрещен. Голос помощника помягчел, из него выпали оттенки служебной подозрительности и официальной сухости.
— Ефим Григорьевич у вас? Будьте добры, передайте ему трубку.
Я поспешил выполнить просьбу. Кажется, кроме пароля и пропуска для входа в законодательную крепость, требуется гарантия влиятельного лица. Не возражаю, пусть будет гарантия.
Фомин превратился в немтыря, единственные употребляеме им слова: «да», «конечно», «нет», «возможно». Вставляя в промежутки между ними пропущенные выражения вместе с вопросами, задаваемыми помощником депутата, я с большей или меньшей достоверностью сконструировал диалог.
— Ты находишься у Волина?
— Да.
— Знаешь человека, с которым говоришь?
— Нет.
— Как же ты решился открыться ему? Вдруг — предательство?
— Возможно.
Дальше — непереводимая игра слов, далекая от парламентской изящности. Облегчив душу абонент малость успокоился и продолжил «допрос».
— Этот мужик близок с Волиным?
— Конечно.
— Обещает свое содействие? Гарантированы ли мы от предательства? Не продаст ли он нас журналистам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93