— Самые разбойничьи часы наступают опосля трех… Мой покойный муженек так говорил, а он-то знал почем фунт лиха да кило беды…
Пришлось притормозить. Не прыгать же через бабу? Обойти — бесполезно, она так закупорила калитку — мышь не пролезет…
— Почему же разбойники промышляют именно после трех? — равнодушно поинтересовался я. — Лучше — под утро, когда сон крепкий… Может быть ваш супруг именно это имел в виду?
В Росбетоне тайны держатся, как вода в решете. Поэтому я слышал сплетню об умершем муже Семеновны. Мужик был нечист на руку: мог ободрать пьяного, почистить оставленную незапертой квартиру, вытащить из сумки зазевавшейся бабенки кошелек… По нынешним временам — мелочевка, а по тогдашним — серьезные преступления. Короче, профессионал среднего уровня.
Поэтому мнение умершего супруга для безутешной его вдовы — закон, который невозможно опровергнуть, опасно критиковать. В отместку за туманные сомнения в профессионализме супруга сторожихи я получил разгневанный взгляд и пренебрежительную гримасу.
— В мущинские дела не лезла и по сей день не лезу. Но мой Пантюша ведал о чем говорил… Опосля трех — самое разбойное времячко! — с нажимом повторила Сама Себя Шире.
— Тогда мне нужно торопиться, — с нарочитым испугом поглядел я на наручные часы. — Пока добегу до дома, пока поднимусь на лифте — аккурат три часа пропикает… Спасибо вашему Пантюше, может он через вас вызволил меня из беды.
— Беги, Сергеич, поторапливайся, милый, — разнеженно всхлипнула сторожиха и полезла в глубокий карман теплой своей куртки. — Береги тебя Бог, начальник…
Сейчас достанет допотопный дедов фонарик и три раза мигнет, направив его в сторону парка, мелькнула в моей голове нелепая мысль. Вдруг не зря энкавэдэшный старикан поменялся дежурствами — вместо себя подставил подельницу?
Но вместо фонарика — горсть леденцов.
— Пососи по дорожке, милая, легче станет дышать да и дурные мысли сладость прогоняет…
Не знаю, как помогают конфетки, но смутные предостережения Семеновны насторожили меня, подняли в душе волну самого настоящего, позорного для сыщика, страха. Всячески ругая себя за слабоволие и трусость, я старался итти медленно, внимательно оглядывал дорогу и окружающие её насаждения.
Вошел в запущенный парк. Темные провалы между деревьями, аллея, освещенная тусклым светом фонарей, которые ещё не успели разбить пацаны, неухоженный асфальт покрыт выцветшей прошлогодней листвой, ветками, камнями, мусором. Кое-где поблескивают бутылки из-под водки, пакеты из-под кефира и молока, конфетные обертки. Какой-то шутник повесил на кусте несколько использованных презервативов — символов современной безопасной любвишки.
Я машинально посасывал леденец, торопился расправиться с ним и заменить успокоительной сигаретой. Глупый страх — преступники, если даже они притаились в темноте, поджидая легкую добычу, не решатся нападать на крепкого мужика. Да и что у него возьмешь — пару стольников да пачку отечественных сигарет? Как говорится, овчинка не стоит выделки.
Ориентиры маршрута давно изучены: сейчас — полуразрушенная раковина эстрады, потом — памятный мостик через речку, от него — несколько сот метров до первой жилой башни центральной части города.
Метрах в пятидесяти от эстрады и произошло то, чего я так боялся. Черт, скорее — опекающий меня святой мученик, подсунул под ногу здоровенный камень. Я не просто споткнулся — упал, ухватившись рукой за нижнюю ветку дерева. Одновременно раздался негромкий хлопок выстрела и пуля ударила в ствол в нескольких сантиметрах от моей головы.
Я перекатился и залег в невесть для какой цели отрытую канаву. Хорошо еще, что по весне крапива — не такая кусачая, не то появился бы перед Светкой с красными пятнами на морде и руках. Впрочем, не исключен иной вариант — утром отыщут окровавленное мое тело и отвезут в местный морг на радость студентам медицинского училища.
Затаился, даже дыщать стал пореже. Убийцы обязательно постараются отыскать тело для того, чтобы, во первых, убедиться в том, что пуля попала в цель, и, во вторых, произвести контрольный выстрел в голову. Такой уж порядок у киллеров — доводить дело до конца, с бессрочной гарантией.
Время ползло со скоростью черепахи. Вокруг — непроглядная темень и тишина. Неужели я ошибся?
Нет, все правильно: из зарослей вышли две мужские фигуры. Остановились метрах в десяти от меня. Оба широкоплечие, настороженные, в коротких куртках и, кажется, в джинсах.
— Попал или — в молоко?
Низкий мужской голос показался мне знакомым. Неужто дед Ефим? Та же надтреснутость, та же манера глотать окончания слов…Нет, это не старикан — убийца, судя по голосу, намного моложе.
— Молоком не пользуюсь. Подшиб стерву, точно подшиб…
Бандиты, подсвечивая фонариком, принялись разглядывать пространство между деревьями. Видимо, батарейки сели, свет фонарика — тусклый, слабый. Разгребают листву ногами, словно я не человек, а какой-то мерзкий червяк.
— Гляди-ка, нет мертвяка? — удивился «стрелок». — Куда же он подевался?
— Убежать не мог — мы бы услышали, — вторил ему подельник. — Переполз на другое место. А с твоим фонарем только у бабы за пазухой искать… Подранили — это точно, лежит где-нибудь и загибается…
Киллер достал из кармана бутылку, встряхнул складной стаканчик. Со вкусом выпил. Как мастер, добросовестно выполнивший порученное ему дело и имеющий право расслабиться. Напарник тоже пропустил стакашек.
— Что делать-то станем?
— Рассветет — придем поглядеть. Кровушку пустили, её не скроешь… На всякий случай…
Он поднял ствол автомата и пустил веером очередь вокруг себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93