Ну, что ж, поглядим, поудивляемся, подумал я, заодно поворошим варианты своих связей с уголовкой. Газеты можно не читать, я и без них знаю сногсшибательную новость, которыми газетчики в очередной раз пытаются оглушить и без того потерявшего сознание читателя.
Так и есть!
«Московский комсомолец» — очередная трагедия: расстрелян депутат Госдумы господин Севастьянов! Зверское покушение! Имеется мнение: дело рук левой оппозиции! Возбуждено уголовное дело…
«Сегодня» — кровавая расправа над народным избранником! Куда смотрят правоохранительные органы? Преступиники пользуются безнаказанностью, а может быть и поддержкой, в верхах…
«Правда» — правительство, которое не может защитить своих граждан, должно подать в отставку! По неофициальным данным застреленный бандитами депутат Севастьянов был связан с криминальным бизнесом…
«Независимая газета» — трагедия возле ресторана «Отдых»: убиты депутат Госдумы и три его охранника! Куда смотрит милиция? Убитый в последнем своем выступлении клеймил позором слабость Генеральной Прокуратуры. Не это ли причина зверского убийства?…
И так далее, и тому подобное. Газетные страницы набухли кровью и гневом. Настоящим и притворным. Почти в каждой строке — гримасы российского общества, за каждым словом прячутся распри и антипатия. Ко всем подряд, без разбора.
— Какое отношение это убийство имеет к нам? — удивился я, изображая святую наивность человека, далекого от текущей за окном жизни.
Нервно расхаживающий по кабинету Волин, резко остановился напротив меня. Будто невинный вопрос включил в нем некую тормозную систему.
— Не притворяйтесь, Константин Сергеевич, вы все отлично понимаете. Севастьянова убрали наши люди — он слишком много знал. Кстати, перед гибелью депутат в ресторане о чем-то откровенничал с вами… О чем?
Этап притворства и хитрых маневров завершен — Волин смотрит на своего аналитика жестко и требовательно. Будто я голый лежу на операционном столе перед опытным хирургом, склонившимся надо мной в маске со скальпелем в руке. Вот-вот начнет действовать наркоз и из меня вырежут все секреты и тайны. Лучше добровольно признаться, смешав вместе правду и ложь, честность и обман.
— Я хотел вам рассказать, но вы оглушили меня известием о гибели друга… Действительно, встречался с депутатом в ресторане по его просьбе. Речь шла о сертификате, полученном Севастьяновым от Вартаньяна. Борис Демьянович знал о прежней моей службе в Росбетоне…
— В качестве главного сторожа, — презрительно сморщился Волин. — Спрашивается в детской задачке, чем может быть полезен обычный работяга видному политику?… Не темните, Константин Сергеевич, не пытайтесь мусорить мне мозги — вам же будет хуже…
— Зря вы мне угрожаете, Семен Аркадьевич, — изобразил я крайнюю степень обиды. — Я чист перед вами. Неизвестно по какой причине Севастьянов решил, что я не примитивный работяга, а доверенное лицо главного экономиста, к тому же, пользуюсь доверием генерального директора…
— И что же он потребовал?
— Очередного сертификата. Уже полученного от Вартаньяна ему показалось мало. Но не только это — он постарался склонить меня к секретному сотрудничеству, превратить в шпиона…
— Вот как? Ну, и сволочь же!… И что вы должны были выведать у меня?
Кажется, хозяин начал верить моим россказням! Отлично, побросим жару…
И я принялся фантазировать. Чего только не накрутил, какой моток перепутанных «ниток» не подсунул огорошенному Волину. Единственная задача — самому не запутаться, сохранить хладнокровие, не упустить кончиков закрученой «пряжи».
— Вы правы, зря убрали этого подонка, — сокрушенно помотал Волин обалдевшей головой. — Преждевременно. С ним можно было поиграть в кошки-мышки. Но сделанного не возвратить… Так можете вы укрепить сохранившиеся связи с уголовкой или не можете?
— Постараюсь. Задача?
Хозяин явно колебался, похоже, ему не хотелось открываться до конца, но другого выхода он не видел.
— Ладно. Буду полностью откровенен… Депутата ликвидировали мои люди, — повторил он и добавил. — Они получили задание ни в коем случае не подстрелить вас…
Очередная ложь! Если бы Сергеев не сбил меня с ног, на асфальте перед рестораном лежало бы не четыре, а пять трупов. Ибо, по мнению Волина, я превратился в несомненную шестерку Севастьянова… Удалось ли мне разубедить его в этом или где-то в запаснике сознания все ещё тлеет непогашенный уголек?
— Мииция появилась возле ресторана почти мгновенно, мы не рассчитывали на подобную реакцию. В результате задержанно несколько человек. В качестве подозреваемых. В их числе — Димыч… Понимаете?
Я отлично все понял, но состроил недоумевающую гримасу. При чем, спрашивается приемщик «музыкальной мастерской», почему его вдруг задержали?
— Значит, не понимаете… Димыч слишком много знает, его необходимо либо освободить либо ликвидировать… Короче, выходите на связь с бывшими друзьями, уговаривайте, подкупайте, но Димыч должен молчать… Все!
Голос жесткий, не допускающий ни отказа, ни сомнения. Димыч должен молчать!
— Сделаю все, что смогу!
Волин поморщился, ему больше понравилась бы твердая уверенность, нежели расплывчатое обещание. Чем богаты, тем и рады! Я не собираюсь превращаться ни в убийцу, ни в пособника убийц. Если, конечно, не придется защищать себя либо своих друзей. Того же Сергеева или Славку.
Нет худа без добра, всплыла в голове очередная поговорка, теперь я могу безбоязненно встречаться с Роминым — хозяин не просто разрешил это делать, но даже приказал мне связаться со старыми друзьями из угрозыска…
Славка должен ожидать меня на территории рынка, что возле станции метро «Теплый Стан».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93