Пули негромко ударяли в землю, в листву, в ветки. Две или три прожужали рядом со мной.
— Слышь, падло недорезанное, — негромко продекламировал убийца. — Ежели жив останешься — остепенись. Второй раз от нас не уйдешь — достанем хоть на службе, хоть дома. А лучше подохни до утра — нам меньше работы!
Успокоив таким детским способом оставщуюся у них совесть, бандюги нырнули в кусты. Побежали докладывать об исполнении вынесенного мне приговора… Кому?
Минут двадцать я не шевелился. По мне ползали муравьи, донимали нахальные мухи, запах перегнившей листвы щекотал обояние. Приходилось терпеть — киллеры могут тоже неподвижно сидеть в кустах по другую сторону аллеи, выжидать неосторожное движение жертвы.
Канава прокопана вдоль аллеи и я осторожно, стараясь не шуметь и не высовываться, пополз по ней. Медленно, с остановками, до рези в глазах всматриваясь в темноту, до боли в голове напрягая слух.
Кажется, все спокойно.
Жаль нельзя таким же дедовским способом форсировать речку. Пришлось подняться и, пригибаясь, перебежать по мостику. Дальше пошло легче — шел в стороне от аллеи, маскируясь за деревьями и редкими постройками, типа сараев и голубятен.
Наконец вышел к первой жилой башне с ослепшими ночными окнами. Отряхнулся, будто пес, вылезший из воды, причесался. Бодрости прибавил милицейский газик, медленно проехавший мимо. Моя милиция меня бережет, кажется так сказал великий Маяковский, и я с ним согласен. Хотя и с оговоркой — не всегда и не во всем.
Поравнявшись со мной, «газон» остановился. Из него вышли двое — здоровенный сержант с автоматом на плече и рядовой, направивший ствол на подозрительного прохожего.
— Кто такой? Документы?
— Начальник пожарно-сторожевой службы Росбетона, — торжественно представился я, протягивая паспорт. — Возвращаюсь домой после проверки сторожей.
Автомат подстерегал каждое мое движение, перемещаясь от груди к голове и обратно. Паспорт с пропиской и штампом родного завода несколько разрядил обстановку.
— Рискуешь, парень, бродя по ночам, — миролюбиво покачал головой сержант. — Время — не для прогулок…
— Ничего не поделаешь, служба…
— Может, подвезти?
— Спасибо, не стоит — жилье рядом.
Сержант неодобрительно пожал плечами и забрался в тесную для него машину. Напарник ещё раз подрожал стволом автомата и последовал примеру старшего. «Газик» так же медленно поехал по улице в сторону центра. Наверно, в родное «стойло».
А я, уже не таясь, двинулся к знакомому под»езду…
В прихожей, как можно тише, снял обувь. Заглянул в спальню. Светка спала беззвучно, раскраснелась, руками обхватила подушку, втиснула в неё растрепанную головку. Она не признавала ночных рубашек, считала, что они мешают телу дышать и… ещё кое-чем заниматься — из под одеяла выглядывает тугая грудь и обнаженная до бедра нога.
Разбудить? Потихоньку раздеться догола, забраться под одеяло и…
Желание не пришло — покушение убило его. Пробрался на кухню, достал из холодильника запотевшую бутылку водки, присосался к горлышку, как хронический алкаш. Не запивая водой и не закусывая. Стало полегче — перестали подрагивать пальцы рук, отпустило внутреннее напряжение. Все же водка — удивительное изобретение, помогает и в беде и в радости, снимает напряг, расслабляет. Сделал ещю один продолжительный глоток — почти на четверть бутылки. Еще больше полегчало, в голове прояснилось, будто алкоголь разогнал в ней черные тучи.
Значит, все же кто-то решил убрать излишне дотошливого отставного сыщика? Первый наиглавнейший вопрос: кто, кому выгодна моя смерть? Волину? Не похоже, судя по настойчивому переманиванию из Росбетона, я ему нужен… Листику? Но между мной и аптечным бизнесменом ещё не возникли конфликтные ситуации, требующие силовых воздействий. Отпадает. Пантелеймонову? А чем я ему мешаю? Или мое посещение депозитария дало толчок для устранения любопытного подчиненного? Вряд ли Вацлав Егорович пойдет на такое серьезное преступление, как убийство, при всей своей взбаламошности он — на редкость трусливый человек.
Кто же тогда? Имена исполнителей меня не интересовали, главное — кому я помешал?…
Так я и заснул, положив гудящую от усталости голову на кухонный стол. А утром меня разбудила Светка, так разбудила, что я начисто позабыл о ночном покушении и о сведениях, полученных из запакованных файлов. Как я оказался в постели рядом с невенчанной женушкой, убей меня Бог, не помню. Прижавшееся ко мне дрожащее, кипящее страстью женское тело затмило все.
Отдышавшись, попал под прицельный огонь вопросов, которыми забросала меня подруга. Главный — почему я не сдержал обещания и не разбудил её ночью.
— Ты так сладко спала, что пожалел…
Легкий смешок показал мне, что выставленная причина просто смехотворна, ибо женщина не помнит ни одного случая, когда я не воспользовался бы предоставленной возможностью овладеть ею. Неважно где и в каком состоянии: в спальне, в ванной, на кухне, занимающейся приготовлением обеда, стирающей либо отдыхающей.
— … и ещё я очень устал…
Повторный смешок — значительно ехидней предыдущего. Дескать, знакома твои усталость и недомогание. Все это — ложь, а ей необходима правда и одна только правда. Фальшивыми признаниями она сыта по горло, поэтому зря я стараюсь, изобретая все новые и новые причины.
Пришлось рассказать о ночном происшествии. Светка, как это ни странно звучит, поверила и с ужасом прижалась ко мне.
Короче говоря, попали мы с ней на работу со значительным опозданием…
17
Ромин поверил моему повествованию с первых же слов. Нахмурился, свел на переносице блеклые брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93