Голова кружилась от бессмысленности затеянного им предприятия, от высо
ты, от усталости, от того, что все оказалось бесполезным, что в гладкой нес
окрушимой металлической поверхности он не сможет найти решения загадк
и, ради которого целый день карабкался на эту немыслимую высоту, а ведь ещ
е предстоял путь вниз.
Сейчас он не верил даже в то, что у него хватит сил спуститься.
Поверхность шара у него за спиной казалась теплой, слишком теплой для пр
остого металла. Но что с того, если он все равно никогда не решит его загад
ки, не сумеет заглянуть внутрь? Впрочем, Сейрос учил его другому зрению, го
раздо более зоркому, чем обычное.
Нужно закрыть глаза, чтобы ничто постороннее не отвлекало, расслабиться
, представить себе поверхность шара так, словно ты сам стал ее частью, удер
жать ее в сознании, не отвлекаясь никакими посторонними мыслями, приблиз
ить, рассмотреть детально со всех сторон… И тогда он увидел щель.
Еще не веря себе, он вскочил на ноги, вновь подошел к шару. Да, щель была имен
но в том месте, где он увидел ее своим внутренним зрением. Она шла вверх, на
высоту примерно двух метров, изгибалась и снова опускалась вниз. Теперь
он понял.
Перед ним находилась самая обыкновенная дверь, ведущая внутрь стальног
о шара. Он надавил на то место, где, по его расчетам, должна была быть ручка.
Дверь легко поддалась его усилиям и ушла внутрь шара. Степан стоял перед
черным квадратом.
Ни зги не было видно внутри. Постояв неподвижно несколько секунд, Степан
собрался с духом и, стиснув зубы, шагнул внутрь.
Ч Если его выпустить, он начнет все сначала?
Ч Несомненно. Он слишком упрям и неразумен.
Ч Зато силен и упорен.
Ч Да, из него получится хороший воин.
Ч Не уверен. Возможно, в этом случае нам придется применить полную рекон
струкцию личности.
Сила тяжести уменьшилась. Или это только казалось? Степан уже не мог дове
рять своим ощущениям. В полной темноте и тишине исчезло время, медленно и
счезало вслед за ним и нормальное восприятие мира. Начинались галлюцина
ции, кошмары.
Ч Н-е-е-е-т! Ч закричал он в равнодушную темноту. Ч Я не хочу!
Никто его не услышал. Беспомощное, безвольное тело человека медленно при
тягивалось к центру шара, внутреннему фокусу гигантского золотого Глаз
а, не ведавшему жалости, сострадания, гуманизма…
Ч Ты кто такой? Ч спросил голос Глаза.
Ч Степан.
Ч Куда ты полез? Что ты можешь? Ты козявка, ничтожество.
Ч Я Ч человек.
Ч Ты забудешь даже свое имя.
Ч Нет.
Ч Попавший в фокус забывает все. Сейчас ты узнаешь, что такое фокус. Сейч
ас ты почувствуешь.
Миллионы невидимых раскаленных игл, выброшенных засветившейся поверхн
остью шара, летели в одну точку Ч к центру. Туда, где висел человек. Впивая
сь в его тело, они причиняли короткую нестерпимую боль и гасли, но на смену
им летели новые иглы, и с каждым укусом он вспоминал поражение, неудачу, н
есчастье, обиду.
Он ощущал величие тех, кто причинял ему боль. Свое ничтожество и их могуще
ство. Спасительная темнота забытья заволакивала время от времени созна
ние жертвы, но хозяева золотого Глаза располагали временем по своему усм
отрению, их терпение казалось безграничным.
Иногда в голосе Глаза звучали отеческие интонации. Он наставлял, поучал,
объяснял Ч и тогда на время пытки прекращались. Вместо раскаленных игл
к фокусу шара начинали поступать совсем другие излучения. Они наполняли
тело Степана сытостью, ощущением благополучия и короткого дремотного ч
увства счастья.
В такие минуты он ощущал себя личинкой, помещенной в прочный и надежный к
окон заботливой маткой, она питала и растила, она заботилась о его будуще
м.
Странные видения время от времени возникали в мозгу Степана. Он видел ги
гантские пирамиды, сложенные посреди немых городов. Его глазам являлись
лживые боги и пророки, которым удалось обмануть жителей городов, слишком
занятых собственными повседневными делами. Боги взбирались на вершины,
укреплялись там и застывали в бронзовой неподвижности. А внизу, в тени пи
рамид, спокойно кормились их старательные почитатели.
Но как только Степан хотел что-то изменить в своем положении, едва он пыта
лся дернуться, вывернуться из проклятого фокуса, как шар оживал, и Степан
сразу же начинал ощущать раскаленную точку фокуса, шарившую внутри его б
еззащитного тела, искавшую центры нервных сплетений и разрушавшую одну
за другой кладовые его памяти.
Один раз он увидел внутреннюю поверхность шара, излучавшую мыльные пузы
ри. Их радужный слой, все ускоряясь, летел к нему со всех сторон пространст
ва, обволакивал густой пеной, не давал дышать, забивал рот сладкой ватой. О
н глотал эту пену до тошноты, до рвоты, она переполняла легкие и желудок, и,
когда в очередной раз голос шара спросил его об имени, он не знал, что отве
тить.
Больше он не ощущал себя цельной личностью. Его разъяли, разложили на отд
ельные шарики. Каждый шарик, возможно, и имел собственное название, но еди
ной человеческой сущности они уже не составляли.
Время относительно. Оно становится таковым, преломившись в призме челов
еческого сознания. Но если сознание раздроблено, расчленено на отдельны
е части Ч время тоже теряет свою целостность и как бы распадается на от д
ельные крохотные эпизоды, не связанные между co6oi прямой логикой причинно-
следственных связей.
Человек, потерявший собственное имя, упрямо боролся за жизнь. Память изм
енила ему, силы оставляли его израненное тело, и он с трудом соображал, что
, собственно, должен делать, чтобы продлить агонию еще на несколько часов
и предоставить спасателям хотя бы ничтожный шанс отыскать в пространст
ве крохотную точку его аварийной капсулы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34