Приехал сержант Хаджар и допросил меня.
Жаль, что так получилось.
Я хорошо понимал ее. Хаджар представлял из себя классический тип легавого; именно такой тип возникает в моем воображении, когда я думаю об этой проклятой породе. Он вышагивает по кварталу, словно в задницу засунут штопор, вынюхивая всякие мелкие происшествия, чтобы подвести их под солидную статью. С особым сладострастием Хаджар доводил арабов, которые пренебрегали своими религиозными обязанностями, то есть людей вроде меня, а такие в большинстве и жили в Будайине.
Я положил парализатор в сумочку Ясмин. Настроение полностью изменилось: впервые в жизни я сочувствовал Черной Вдове. Ясмин положила руку ей на плечо, чтобы как-то ободрить.
– Пойду принесу кофе, – сказал я, взглянув на последнюю из Сестер. – Или, может, ты предпочитаешь чай?
Селима была благодарна за доброту и участие, да и просто рада, что оказалась рядом с нами в такой трудный момент.
– Если можно, чай. – Она начала успокаиваться.
Я доставил воду кипятиться.
– Ладно, теперь объясни мне, почему вы трое позавчера так хорошо меня отделали?
– Да простит меня Аллах! – произнесла Селима. Она вынула из сумочки сложенный клочок бумаги и протянула мне. – Это обычный почерк Никки, но по всему видно, она страшно спешила.
Послание было нацарапано по-английски на обратной стороне конверта.
– Что там написано? – спросил я. Селима бросила на меня взгляд и быстро опустила глаза.
– Только: "На помощь. Быстрее. Марид". Вот почему мы так поступили.
Обычная ошибка. Мы решили, что ты виновен в том, что с ней случилось, – что бы там ни произошло. Теперь я знаю, что ты помог ей, договорившись с этой скотиной Абдуллой, и она задолжала тебе деньги. Наша девочка хотела, чтобы мы сообщили тебе, что она нуждается в помощи, но времени хватило только на несколько слов.
Наверное, ей повезло, что вообще удалось их нацарапать.
Я подумал о кошмаре, который они мне устроили; о том, как несколько часов пролежал без сознания; о мучительной боли, которая до сих пор еще дает себя знать; о бесконечно долгом и страшном ожидании в госпитале; о бешеной злости на Никки и тысяче киамов, потерянных по ее вине. Я сложил все это и попытался разом выбросить из памяти. Нет, не получается. Внутри все так же кипела неведомая прежде ярость, но теперь, кажется, я лишился объекта ненависти… Я посмотрел на Селиму.
– Ладно, забудем об этом.
Нашу гостью никак не тронуло мое великодушие и благородство. Сначала было немного обидно: могла бы хоть как-то показать, что ценит подобный жест, – но потом я вспомнил, что имею дело с Черной Вдовой.
– Не все проблемы решены, Марид, – напомнила мне Селима. – Я все еще тревожусь за Никки.
– Но, в принципе, то, что написано в письме, вполне может оказаться правдой, – сказал я, разливая чай. – А улики, о которых ты говорила, объясняются вполне невинными причинами.
На самом деле, я не верил в это. Просто хотел немного успокоить Селиму.
Она взяла чашку и сжала ее в ладонях.
– Не знаю, что теперь делать.
– Возможно, какой-то тронутый тип решил всех вас укокошить, – предположила Ясмин, – и лучше на время спрятаться.
– Я думала об этом, – отозвалась Селима. Теория Ясмин казалась мне не очень убедительной. Тамико и Деви убиты совершенно разными способами. Конечно, здесь мог орудовать убийца, наделенный творческим воображением; несмотря на старые полицейские изречения насчет "неповторимого почерка", я не понимал, что запрещает нашему маньяку разнообразить методы. Но свои соображения оставил при себе.
– Ты можешь пожить в моей квартире, – сказала Ясмин, – а я переберусь к Мариду.
Селима и я были одинаково ошарашены таким предложением.
– Спасибо, ты очень добра, – ответила Селима, – я подумаю об этом, моя сладенькая, но сначала хочу Попробовать несколько других вариантов. Я дам тебе знать.
– С тобой ничего не случится, если будешь просто все время настороже, предупредил я. – Несколько дней не занимайся своей работой, не связывайся с незнакомыми людьми…
Селима кивнула. Она протянула мне чай, который даже не пригубила.
– Я должна идти. Надеюсь, теперь между нами не осталось никаких обид.
– Сейчас у тебя есть заботы посерьезнее, Селима. Мы никогда не были в особо дружеских отношениях. Кто знает;, возможно, эти страшные события в конце концов сблизят нас.
– Слишком высокую цену пришлось заплатить, – ответила Селима.
Да, это точно. Она хотела что-то добавить, но передумала, повернулась и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.
Я стоял возле плиты с тремя непочатыми чашками.
– Ты будешь пить чай?
– Нет, – сказала Ясмин. – Я тоже, – и вылил чай в раковину.
– Одно из двух, – задумчиво пробормотала Ясмин, – либо где-то бродит один совершенно сдвинутый ублюдок, либо, что еще хуже, два разных поганца убивают людей почти одновременно. Знаешь, даже страшно идти на работу.
Я сел рядом и погладил благоухающие духами полосы.
– На работе бояться нечего. Главное, помни, что я сказал Селиме: не связывайся с клиентом, которого не встречала раньше. Оставайся здесь, со мной, вместо того чтобы в одиночку добираться до дома.
Ясмин слабо улыбнулась:
– Я не могу водить сюда клиентов.
– Да, это точно, – подхватил я значительно. – Вообще, забудь о таких вещах, пока убийцу не поймают. У меня хватит денег, чтобы какое-то время содержать нас обоих.
Она обняла меня за пояс и положила голову на плечо.
– Ты парень что надо.
– Да и ты ничего, когда не храпишь, как ифрит, – ответил я.
В наказание Ясмин провела своими длинными кроваво-красными ногтями по моей спине. Потом мы плюхнулись на подушки и порезвились еще полчасика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105