Это длилось долго, целую вечность. Потом мы не разжимали объятий, чувствуя, как бешено колотится сердце, с трудом переводя дыхание. Мы не разжимали объятий, пока мускулы не расслабились, но и тогда продолжали ощущать себя единым целым, опьяненные новой уверенностью в том, что полностью доверяем, нужны и, главное, любим друг друга. Наверное, в один прекрасный момент мы все-таки перестали изображать зверя о двух головах и заснули. Но, когда я пробудился утром, наши ноги все еще были сплетены, а голова Ясмин покоилась на моем плече.
Итак, все устроилось, мир вокруг действительно стал прежним. Что еще нужно для счастья: у меня есть любовь – Ясмин, деньги, которые помогут продержаться несколько месяцев; а если станет скучно, всегда найдется масса дел. Уж чего-чего, а этого в Будайине навалом – стоит только захотеть. Я улыбнулся и снова погрузился в сладкую пучину сна.

Глава 6

Это был один из редчайших моментов абсолютной близости, общего счастья, довольcтва и умиротворения. Нас не покидало радостное ожидание: жизнь чудесна, но станет еще чудесней в будущем. Подобные моменты, пожалуй, самая редкая и хрупкая вещь в жизни. Надо использовать их на сто процентов. Перебери в памяти, словно кучу грязного белья, все мерзкое и унизительное, что пришлось пережить, чтобы получить в награду удивительное состояние полного покоя и душевного мира; не забывай, – хотя сейчас кажется, что так будет вечно, – у жизни другие планы на твой счет. Поэтому торопись насладиться каждой минутой, каждым часом. Люди должны благодарить судьбу, если она подарила им хотя бы мгновение чуда, но они просто неспособны на это. Увы, человеку по природе не дано умение жить полнокровной жизнью, использовать божественный дар сполна. Вы замечали, что, казалось бы, одинаково отмеренные порции радости и боли на самом деле длятся вовсе не одинаково. Боль тянется, пока не начинаешь сомневаться, что твоя жизнь когда-нибудь снова станет нормальной; а вот наслаждение, достигнув вершины, вянет быстрее, чем растоптанная гардения, и ты лихорадочно пытаешься воскресить в памяти ее томительный аромат.
Когда мы наконец полностью проснулись, опять занялись любовью; на этот раз я лежал На боку, прижавшись к ее спине, к упруго-податливому заду. Когда все кончилось, мы полежали обнявшись, но отдых продолжался всего несколько секунд, потому что Ясмин снова желала жить полнокровной жизнью… Я напомнил ей, что подобное умение не дано человеку по природе, – по крайней мере, применительно к данной ситуации. Мне хотелось еще немного насладиться ароматом все еще благоухавшей гардении; Ясмин же хотелось сорвать еще один цветок. Я сказал, что буду готов через минуту-другую.
– Ну да, конечно, – отозвалась она язвительно, – завтра, когда поспеют абрикосы! (Левантийский вариант "После дождичка в четверг".) Я бы с радостью продолжил ее трахать, пока она не взмолилась о пощаде, но плоть моя была еще слаба.
– Понимаешь, – сказал я проникновенно, – сейчас наступило состояние, которое называют моментом осмысления. Духовно богатые, разносторонние, чуткие люди вроде меня ценят его не меньше самого процесса траханья.
– Да пошел ты со своими моментами, – ответила Ясмин, – просто стал дряхлым!
Я знал, что она говорит в шутку, верней, пытается меня раззадорить. Вообще-то я почувствовал, что уставшая плоть вновь набралась сил, и собрался уже доказать, что вовсе не старею, но тут в дверь постучали.
– Ну вот, утренний сюрприз, – сказал я. – Что-то уж слишком много гостей в последнее время стучится в келью такого замкнутого человека, как я.
– Кто это может быть? Ты ведь никому ни киама не должен.
Я схватил джинсы и торопливо влез в них.
– Значит, кто-то попытается взять взаймы, – бросил я, направляясь к дверному глазку.
– У тебя-то? Да ты не одолжишь медный грош нищему, который может поведать великую тайну жизни!
– В жизни нет никаких тайн, великих или малых, – только ложь и ловкий обман. – Я посмотрел в глазок, и мое благодушное настроение сразу испарилось. Ах ты черт, – выдохнул я и вернулся к кровати. – Ясмин, – вполголоса попросил я, – дай сумочку.
– Зачем тебе? И кого ты там увидел? – Она протянула мне сумочку.
Я знал, что Ясмин всегда носит с собой парализатор, на всякий случай. Мне самому оружие казалось ненужным: один, вооружившись лишь своим природным интеллектом, я работал среди головорезов в самом опасном квартале города, потому что считал себя особенным. Да, я был гордым, как горный козел, и глупым, как ишак. Понимаете, меня все еще грели разные иллюзии, я жил в придуманном романтическом мире. Конечно, я вел себя не более эксцентрично, чем обычный средний… буйный идиот. Итак, я взял парализатор и возвратился к двери.
Встревоженная Ясмин молча наблюдала за моими Перемещениями.
Я открыл дверь и нацелил парализатор прямо между глаз одной из Сестричек, Селиме.
– Как приятно снова тебя увидеть, – воскликнул я злорадно. – Входи, входи, мне не терпится расспросить тебя об одном дельце.
– Тебе не понадобится оружие, Марид, – сказала Селима.
Она шагнула вперед, не обращая внимания на парализатор, протиснулась мимо меня, растерянно посмотрела на Ясмин и обвела глазами комнату в безнадежной попытке найти место, чтобы сесть. Черная Вдова вела себя, как потерянный ребенок, и была чем-то ужасно расстроена.
– Что, Сестричка, – разил я безжалостно, – хочешь напоследок отколошматить кого-нибудь, пока тебя саму не располосовали, как Тами?
Селима обожгла меня взглядом, размахнулась и отвесила мне сильную пощечину. В принципе, я заслужил это.
– Садись на кровать, Селима, Ясмин немного подвинется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105