ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
! Полагаю, что это сейчас поважнее будет Особой канцелярии при министерстве Балашова! Нынче надо не разбойников ловить, а шпионов искать.
Я, не раздумывая, согласился.
Во-первых, предложениями государя я не привык разбрасываться, и, кроме того, Александр Дмитрич Балашов уже некоторое время тому назад стал мне совершенно в тягость, как и я ему, впрочем: как-то постепенно мы опротивели друг другу, и сильно опротивели.
Все дело в том, что министр Балашов слишком стал ревновать ко все более возраставшему вниманию государя ко мне. Вообще как будто между нами пробежала черная кошка. Работать вместе нам становилось все сложнее, даже просто невмоготу. И вот еще по какой причине Балашов был мне неприятен. Министр, несмотря на то что был взращен в военном мундире, имеет в себе многое из самого низкого подьяческого типа. Постыдное его лихоимство знает вся Россия. Он брал и берет немилосердно, где только можно; брал и как обер-полицмейстер, и как петербургский военный губернатор, и даже как министр полиции.
Император Александр Павлович нисколько не удивился тому, что я сразу же согласился (он прекрасно был осведомлен об отношении ко мне Балашова).
Государь понимающе улыбнулся и многозначительно добавил, при этом внимательно, даже пронзительно оглядывая меня:
– Но только имей в виду, Санглен, что прежде чем возглавить высшую воинскую полицию, тебе придется ее сначала создать, ибо пока она существует лишь в моем плане, лишь на бумаге. Но бумага уже есть, и ты ее получишь одним из первых. И немедленно. Не мне тебя учить, но не забывай только, что это секретные документы.
Прощаясь, государь император вручил мне два секретных указа (они были подписаны им еще 27 января сего года): «Образование высшей воинской полиции» и «Инструкция директору высшей воинской полиции». И сказал:
– Ознакомишься на досуге. Но читай внимательно – листочки сии, надо думать, тебе еще сгодятся. Потом обсудим с тобой все. Будет что непонятно, спрашивай. Захочется дополнить, тоже говори.
Такая вот была встреча, озадачившая меня, но надо признать – приятно озадачившая.
Придя домой, в свою петербургскую квартирку, я тут же ознакомился с обоими документами и даже вызубрил их наизусть.
Между прочим, в пункте 13-м первого указа были довольно точно определены требования, предъявляемые к шпиону (нужно будет их довести до сведения моих молодцов из особой канцелярии – например, покажу поручику Шлыкову, да и самому принять к сведению):
«Лазутчики на постоянном жалованье. Они рассылаются в нужных случаях, под разными видами и в различных одеяних. Они должны быть люди расторопные, хитрые и опытные. Их обязанность есть приносить сведения, за коими они отправляются, и набирать лазутчиков второго рода и разносчиков переписки».
Ознакомившись с секретными указами, врученными мне государем, я пришел к следующему умозаключению:
– Собственно, я готов возглавить высшую воинскую полицию. Мне кажется, что эта работа вполне по мне. Но посмотрим, как все еще сложится. государя в любом случае не подведу.
Апреля 9 дня. Десять часов вечера
И вот я наконец-то в Вильне, такой тихой и пустынной после суматошно-великолепного Петербурга.
Постепенно осматриваюсь, приглядываюсь, знакомлюсь (ходил даже в жидовский квартал – чрезвычайно любопытно; вообще, жидовская Вильна – это как бы целый город в городе), потихоньку подыскиваю себе людей, что дело отнюдь не простое, регулярно заслушиваю и читаю отчеты здешних полицейских чиновников.
Бумаг уже успело скопиться у меня достаточно. Что же будет дальше?! Необходимо их как-то привести в порядок. Необходима канцелярия, но она будет, всенепременно будет. На этот счет можно не беспокоиться.
А пока я прежде всего вживаюсь в город. Он все еще мне чужой, непонятный, но надеюсь, что это ненадолго.
Сойдусь тут с разными людьми, и город, я уверен, станет для меня своим.
Трифон вытащил из не до конца разобранных вещей моих потрепанный альманах «Талия» и сборник баллад Фридриха Шиллера – оба издания были приобретены мною еще в бытность студентом Лейпцигского университета. Это моя реликвия, но дело даже и не в том. Баллады Шиллера восхитительны, в них чую я дух истинного романтизма. Впрочем, у меня есть еще один постоянный источник вдохновения. Ловя шпионов, разгадывая политические заговоры, я живо помню тайны готических романов, до которых еще с гимназических лет, проведенных в Ревеле, являюсь большим охотником.
И сейчас у меня на столике лежит раскрытый томик «Удольфских тайн» великой и несравненной Анны Радклиф. Но сия писательница на самом деле зачастую только пугает читателя: страшные тайны объясняются ею весьма тривиально.
На самом деле гораздо более мне близка готика ужаса Мэтью Грегори Льюиса, автора знаменитого «Монаха».
Леденящие кровь преступления, столь мастерски описанные Льиюисом, бодрят меня, освежают, заставляют мысль работать острее, четче. Притом Льюис великолепнейшим образом учит распознавать козни людские, различать под благороднейшей наружностью страшные пороки.
Однако «Монах», увы, лежит еще не распакованный в одном из тюков. Читаю модную, но скучноватую для меня Анну Радклиф. Но как только представится возможность взять в руки буквально сочащийся кровью текст «Монаха», розыск шпионов пойдет значительно быстрее, непременно – не сомневаюсь, даже убежден в этом.
Англичанин Льюис в скором времени явно поможет российской короне арестовать еще не одного агента Бонапарта.
Апреля 10 дня. Седьмой час вечера
Главнокомандующий Первой Западной армии генерал от инфантерии граф Барклай-де-Толли уведомил меня, что в ведении отданной под мое начало высшей воинской полиции находятся все полицейские участки от австрийских границ до Балтики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Я, не раздумывая, согласился.
Во-первых, предложениями государя я не привык разбрасываться, и, кроме того, Александр Дмитрич Балашов уже некоторое время тому назад стал мне совершенно в тягость, как и я ему, впрочем: как-то постепенно мы опротивели друг другу, и сильно опротивели.
Все дело в том, что министр Балашов слишком стал ревновать ко все более возраставшему вниманию государя ко мне. Вообще как будто между нами пробежала черная кошка. Работать вместе нам становилось все сложнее, даже просто невмоготу. И вот еще по какой причине Балашов был мне неприятен. Министр, несмотря на то что был взращен в военном мундире, имеет в себе многое из самого низкого подьяческого типа. Постыдное его лихоимство знает вся Россия. Он брал и берет немилосердно, где только можно; брал и как обер-полицмейстер, и как петербургский военный губернатор, и даже как министр полиции.
Император Александр Павлович нисколько не удивился тому, что я сразу же согласился (он прекрасно был осведомлен об отношении ко мне Балашова).
Государь понимающе улыбнулся и многозначительно добавил, при этом внимательно, даже пронзительно оглядывая меня:
– Но только имей в виду, Санглен, что прежде чем возглавить высшую воинскую полицию, тебе придется ее сначала создать, ибо пока она существует лишь в моем плане, лишь на бумаге. Но бумага уже есть, и ты ее получишь одним из первых. И немедленно. Не мне тебя учить, но не забывай только, что это секретные документы.
Прощаясь, государь император вручил мне два секретных указа (они были подписаны им еще 27 января сего года): «Образование высшей воинской полиции» и «Инструкция директору высшей воинской полиции». И сказал:
– Ознакомишься на досуге. Но читай внимательно – листочки сии, надо думать, тебе еще сгодятся. Потом обсудим с тобой все. Будет что непонятно, спрашивай. Захочется дополнить, тоже говори.
Такая вот была встреча, озадачившая меня, но надо признать – приятно озадачившая.
Придя домой, в свою петербургскую квартирку, я тут же ознакомился с обоими документами и даже вызубрил их наизусть.
Между прочим, в пункте 13-м первого указа были довольно точно определены требования, предъявляемые к шпиону (нужно будет их довести до сведения моих молодцов из особой канцелярии – например, покажу поручику Шлыкову, да и самому принять к сведению):
«Лазутчики на постоянном жалованье. Они рассылаются в нужных случаях, под разными видами и в различных одеяних. Они должны быть люди расторопные, хитрые и опытные. Их обязанность есть приносить сведения, за коими они отправляются, и набирать лазутчиков второго рода и разносчиков переписки».
Ознакомившись с секретными указами, врученными мне государем, я пришел к следующему умозаключению:
– Собственно, я готов возглавить высшую воинскую полицию. Мне кажется, что эта работа вполне по мне. Но посмотрим, как все еще сложится. государя в любом случае не подведу.
Апреля 9 дня. Десять часов вечера
И вот я наконец-то в Вильне, такой тихой и пустынной после суматошно-великолепного Петербурга.
Постепенно осматриваюсь, приглядываюсь, знакомлюсь (ходил даже в жидовский квартал – чрезвычайно любопытно; вообще, жидовская Вильна – это как бы целый город в городе), потихоньку подыскиваю себе людей, что дело отнюдь не простое, регулярно заслушиваю и читаю отчеты здешних полицейских чиновников.
Бумаг уже успело скопиться у меня достаточно. Что же будет дальше?! Необходимо их как-то привести в порядок. Необходима канцелярия, но она будет, всенепременно будет. На этот счет можно не беспокоиться.
А пока я прежде всего вживаюсь в город. Он все еще мне чужой, непонятный, но надеюсь, что это ненадолго.
Сойдусь тут с разными людьми, и город, я уверен, станет для меня своим.
Трифон вытащил из не до конца разобранных вещей моих потрепанный альманах «Талия» и сборник баллад Фридриха Шиллера – оба издания были приобретены мною еще в бытность студентом Лейпцигского университета. Это моя реликвия, но дело даже и не в том. Баллады Шиллера восхитительны, в них чую я дух истинного романтизма. Впрочем, у меня есть еще один постоянный источник вдохновения. Ловя шпионов, разгадывая политические заговоры, я живо помню тайны готических романов, до которых еще с гимназических лет, проведенных в Ревеле, являюсь большим охотником.
И сейчас у меня на столике лежит раскрытый томик «Удольфских тайн» великой и несравненной Анны Радклиф. Но сия писательница на самом деле зачастую только пугает читателя: страшные тайны объясняются ею весьма тривиально.
На самом деле гораздо более мне близка готика ужаса Мэтью Грегори Льюиса, автора знаменитого «Монаха».
Леденящие кровь преступления, столь мастерски описанные Льиюисом, бодрят меня, освежают, заставляют мысль работать острее, четче. Притом Льюис великолепнейшим образом учит распознавать козни людские, различать под благороднейшей наружностью страшные пороки.
Однако «Монах», увы, лежит еще не распакованный в одном из тюков. Читаю модную, но скучноватую для меня Анну Радклиф. Но как только представится возможность взять в руки буквально сочащийся кровью текст «Монаха», розыск шпионов пойдет значительно быстрее, непременно – не сомневаюсь, даже убежден в этом.
Англичанин Льюис в скором времени явно поможет российской короне арестовать еще не одного агента Бонапарта.
Апреля 10 дня. Седьмой час вечера
Главнокомандующий Первой Западной армии генерал от инфантерии граф Барклай-де-Толли уведомил меня, что в ведении отданной под мое начало высшей воинской полиции находятся все полицейские участки от австрийских границ до Балтики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49