Неторопливо согнав скот со Столовой горы, мы дали ему рассредоточиться вдоль ручья, чтобы напиться.
Только на закате весь наш скот спустился вниз, и, подъехав ко мне, Тони закинул ногу за луку седла, достал табак и бумагу. Затем сдвинул на затылок сомбреро и спросил:
— Ты ей нравишься?
— Кому?
Он презрительно посмотрел на меня.
— Энн Тимберли… сеньорите.
— Ей? Ну что ты! Вряд ли.
— Нравишься. Я точно знаю. Если хочешь знать что-нибудь о любви, спроси меня. Я был влюблен… э, несколько десятков раз!
— Влюблен?
— Ну конечно. Женщины созданы для любви, и я не мог допустить, чтобы они страдали и тосковали по веселому кабальеро, которого нет рядом. Утешить и обрадовать их — мой долг.
— Ну ты даешь! — усмехнулся я. — Я теперь вижу, как ты страдаешь от мук любви.
— Конечно. Мы, мексиканцы, созданы для страданий. И наши сердца принимают это. Мексиканец чувствует себя счастливей всего, когда печалится… печалится из-за сеньориты, кем бы она ни оказалась. Всегда лучше быть с разбитым сердцем, амиго. Иметь разбитое сердце и петь об этом — намного лучше, чем завоевать сердце девушки, а потом быть вынужденным поддерживать эти чувства. Я просто впадаю в отчаяние, как только представлю, что надо всегда любить только одну. Как я могу оказаться таким жестоким к остальным, амиго? Они вполне заслуживают моего внимания, а потом…
— Что — потом?
— Я уезжаю, амиго. Я уезжаю на рассвете, а девушка… некоторое время страдает по мне. Потом встречает кого-нибудь еще. Этот парень оказывается дураком. Он остается с ней, а она лишается иллюзий и не может забыть меня… оказавшегося настолько мудрым, чтобы уехать до того, как она поймет, что никакой я не герой, а всего лишь другой мужчина. Поэтому в ее глазах я всегда остаюсь героем, понятно? — Наблюдая за четырехлеткой почти с такими же приметами, как Старый Бриндл, я фыркнул от смеха. — Мы всего лишь мужчины, амиго. Мы не боги, но любой мужчина может стать для женщины богом или героем, если не задержится с ней слишком долго. Потом она видит, что он всего лишь мужчина, который встает по утрам и надевает свои штаны — сначала одну штанину, затем другую, как любой другой мужчина. Она видит его мрачным и небритым, видит изнеможенным от усталости или хватившим лишнего. А я? О, амиго! Она вспоминает меня! Всегда выбрит! Всегда чист! Всегда на великолепном коне, подкручивающий усы!
— Но это вспоминает она. А что происходит с тобой?
— Все просто. У меня тоже остаются воспоминания о прекрасной девушке, которую я оставил до того, как она успела мне надоесть. Для меня она всегда юная, веселая, обворожительная и возвышенная.
— Но такие воспоминания не подарят тебе тепло холодной ночью и не подогреют кофе, когда ты вернешься промокший после дождя, — заметил я.
— Конечно. Тут ты прав, амиго. И я так страдаю, так страдаю, амиго. Но прими во внимание те сердца, что я зажег! И не забывай о мечтах!
— А ты не разжигал огня в сердцах где-нибудь возле Бен-Финклина?
Теперь, глядя на меня, Фуэнтес перестал скалить в улыбке свои великолепные белые зубы.
— У Бен-Финклина? Ты там бывал?
— Нет… Но хотел бы знать о нем. И о Заречье тоже.
— В Заречье очень опасно, амиго. Его только сейчас стали называть Сан-Анжело, в честь сводной сестры Де Витта, которая была монахиней.
— Я спрашиваю, потому что собираюсь съездить туда — в Заречье и Бен-Финклин. Мне хочется разузнать, что там происходит и кто туда приезжает.
— В основном солдаты из Конхо. Ну, может быть, еще несколько скитальцев.
Отогнав парочку быков Бэлча и Сэддлера, пожелавших присоединиться к нашему стаду, мы погнали его к лагерю. Вскоре разглядели фургон с распряженными лошадьми и Бена Ропера, который стоял у костра и жевал сухарь. Неподалеку Барби-Энн разговаривала с Энн.
Барби-Энн бросила на меня неприязненный, холодный взгляд и больше не обращала никакого внимания. По этому поводу Ропер лишь пожал плечами.
— Как там на ранчо собранный скот? — спросил я.
— Ничего. Мы загнали стадо и приготовили все к вашему приезду. Завтра можем начать клеймить скот.
— Однако нам будет сильно не хватать рук, — заметил я. — Джо надолго выбыл из строя, остались только ты, я, Фуэнтес и Денни.
Ропер скосил глазами в мою сторону.
— Так ты еще не знаешь? Денни так и не вернулся. — Он немного помолчал. — Я ездил к хижине, чтобы пригнать скот, который он собрал в тех местах. Денни там не оказалось. Очаг холодный… Не топился несколько дней, и лошади не кормлены. — Бен ковырял ногой песок. — Я пошел по следу. Он ехал на долговязой кобыле, которую так обожал. Я проследил его путь на юг где-то миль на восемь, потом вернулся. Мне показалось, что он знал, куда ехал, или, по крайней мере, так считал. — Неожиданно Ропер выругался. — Не нравится мне это, Тэлон. Боюсь, что Денни нарвался на то же, что и Джо Хинг. По-моему, кто-то подстрелил его.
Глава 20
Когда наступило следующее утро и солнечные лучи коснулись утрамбованной земли, в состоянии Джо не произошло никаких перемен. Рана была тяжелой, он потерял много крови, а изнурительный переезд на фургоне еще никому не приносил облегчения. Однако Джо отличался богатырским здоровьем, а такие люди так легко не расстаются с жизнью.
Нам не требовался старший, чтобы напоминать о наших обязанностях: перегнать скот на свежую траву и приглядывать за ним в течение дня. Но теперь стадо значительно увеличилось в размерах. Один человек уже не управлялся с ним. Хотя в утренние часы, когда хватало покрытой росой свежей травы и когда животные как следует напились воды, особенно беспокоиться не приходилось.
Денни не вернулся и в течение ночи, и мы молча с тревогой поглядывали на пустую кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73